Окопники

— Никто толком не знает. Вероятнее всего, лежит там, где настигла смерть. Место мне известно: пушки там выкатили на прямую наводку. Миша подносил снаряды из укрытия. Пошел за очередным снарядом и не вернулся. Потом батарея вынуждена была поспешно сменить огневые. Едва успели собрать раненых, а до убитых пока очередь не дошла.

Мы отлично понимали, что на поиски тела Миши Селькина никто нас не отпустит. Стали придумывать какой-то предлог. Вызвались поехать на поле недавнего боя для сбора оружия.

— Ничего вы в снегу не найдете, — отмахнулся Кравчук.

— Снег начал таять, — доказывали мы, — из него теперь все наружу лезет.

В конце концов Кравчук уступил:

— Ладно, валяйте. Только без пулеметов и автоматов не возвращайтесь.

Не успели мы собраться в путь, как он вдруг передумал и объявил нам свое новое решение.

— Двоих не пущу. Там много мин. Ну, как оба подорветесь? Кто будет тогда оружие приводить в порядок? Езжай один, — указал он на Петра.

Спорить было рискованно — Кравчук мог и совсем отменить выезд. Петр, не мешкая, плюхнулся в сани и уехал.

Не прошло и часа после его отъезда, как подул резкий ветер, густо повалил снег. Кравчук ворчал:

— По такой погоде пушку не увидишь в трех шагах, а о винтовке или автомате и думать нечего…

Возвратился Петр поздно. Привез несколько винтовок. Начальник мастерской мельком взглянул на них, потом — вроде бы с сожалением — на перемерзшего Петра и ничего не сказал.

Улучив момент, я спросил Петра:

— Ну как?

— Нашел.

От дальнейших расспросов пришлось воздержаться. Только на следующий день Петр рассказал все сам:

— На нужное место выехал точно. Смотрю, разбросаны снарядные ящики. А рядом он. Лицо в снегу утоплено. Но я его сразу узнал по курсантской шинели. Разгреб рукой снег, перевернул на спину. Тут уже все сомнения отпали. Расстегнул шинель, достал из кармана гимнастерки красноармейскую книжку, комсомольский билет и вот это письмо — матери адресовано… Положил Мишу на сани и привез к

братской могиле. В похоронной команде у него тоже друзья нашлись. Положили в ряд с другими, накрыли шинелью и закопали, честь честью. Речей не было, музыки тоже. Один я снял шапку на морозе…

Неотправленное Мишино письмо мы отослали в тог же день. А вот сообщать матери о его гибели торопиться не стали. Сделали это только месяца через три. Нам казалось тогда, что так лучше.

7

Фронту поставлена задача: уничтожить окруженную армию гитлеровцев. Наш полк закрывает коридор, по которому окруженные рвутся из мешка. Уже не раз батальоны пытались овладеть селом, превращенным немцами в крепость, но успеха не имели. Застопорилось продвижение и у соседей. Сказались большие потери, понесенные в предшествующих боях. Не хватало боеприпасов.

По ночам еще держатся гаотые морозы, а днем солнышко пригревает по — весеннему. Весна не за горами. Однако приближение ее не столько радует, сколько тревожит и командиров и бойцов: по весенней распутице наступать труднее.

У всех и на уме, и на языке — Старая Русса и Демянск. До них «всего ничего», как выразился седой старик, приютившийся по соседству с нашей мастерской в приспособленном под жилье тесовом сарае с одним крохотным окошком. Он когда-то пешком хаживал и в Старую Руссу и в Демянск. Зато теперь, как домовой, целыми днями сидит, затаившись, в своем сарае и только в сумерки выходит, чутко прислушиваясь к стихающей перестрелке на передовой и гулу транспортных немецких самолетов, доставляющих окруженной армии продовольствие и боеприпасы. Старуха его и вовсе не появляется на людях, а внучка изредка показывает лицо в дверях.

Мы никогда не заглядывали к ним в сараи, но со слов других знали, что там есть глубокий подвал, куда при артналетах и бомбежках забивается все семейство. Дед, правда, приглашал меня и Петра заходить па досуге, но нам мешало воспользоваться этим приглашением то, что в сарае обосновался и наш начальник Сушко — теперь уже капитан.

— Уезжайте вы отсюда, пока целы, — советовали мы

деду.

— Куда? — вопрошал он.

— Куда придется, только бы подальше от передовой.

— Старуха плоха. Да и кто нас где ждет?

— Неужто родственников нет?

— Есть, но в Ленинграде. Так теперь не туда, а оттуда люди рвутся. К нам вон внучка из Ленинграда приехала…

Однажды Петр влетел в мастерскую в неописуемом восторге:

— Познакомился с Капой!

— С какой Капой? — не понял я.

— С внучкой. Ее Капой зовут. Она студентка. Окончила два курса медицинского…

С тех пор Петр не упускал случая перекинуться с новой знакомой хоть несколькими словами. Сожалел только, что случаи такие выпадали нечасто, и появлялась она лишь на миг.

Как-то Капа пошла за водой. Петр перехватил ее на обратном пути: уговорил поставить ведро и завел на уровне семиклассника беседу о дружбе и любви. Его рассуждения рассмешили собеседницу. Капа залилась гак громко, что я выбежал из мастерской, а Сушко — из сарая. Капитан сделал Петру замечание за разговоры на посту, сам. подхватил ведро с водой и ушел вместе с Капой.

Петр стоял передо мной ошеломленный.

— Что случилось? — недоумевал я.

— Ты же видел…

— Отчего она так смеялась?