Оковы осени (СИ)

— Твою мать! — осколки стекла иглами впились в мою правую руку. Я упала на пол и поползла как краб, используя руки и ноги, чтобы отползти от тени. Отвезти от нее взгляд было практически невозможно, а окружавшая его энергия была настолько сильна, что я едва слышала звук собственного сердца. Я закричала, разрушая тишину, потом снова закричала.

Тень приближалась, он уже почти касался рукой моей лодыжки. Борясь со сковавшим меня страхом, я заставила себя откатиться в сторону, от чего стекло впилось еще глубже. Это заставило меня вскрикнуть, но также дало возможность подняться. Оказавшись на ногах, я побежала.

В этот момент Агент Эйч ворвался в комнату и встал между мною и Человеком Тенью. Меня охватил страх, что он может поранить моих котов, и я запаниковала. Игнорируя боль и осторожность, я ринулась вперед и со злостью ударила по выключателю на стене. Ярко вспыхнувший свет заполнил комнату, и Человек Тень издал искаженное шипение и исчез, закрывая себя руками, будто свет обжигал его. В следующее мгновение он исчез бесследно.

Я в изумлении оглядела гостиную. Стол был сломан благодаря тому, что я упала на него. Взглянув на свою руку, я увидела три больших пореза и кусок стекла, глубоко вонзающийся в мою кожу. Размышляя, почему порезы не сильно болят, я решила, что это от шока. Агент Эйч и Дафни подбежали ко мне посмотреть, в порядке ли я, в это время Гэбби выглянула из кухни, моргая, как будто она только что проснулась от крепкого сна.

Тяжело дыша, я рухнула на кресло. К черту, преследовать духов за пределами дома — это было одно дело, но, когда они появляются в моем доме, то это уже перебор. В тот момент, когда я осторожно потянула стекло, пытаясь достать его из моей руки, какой-то образ возник в моей голове, и я поняла, что Элия была права, я встречалась с Человеком Тенью раньше, и в этот момент я все вспомнила.

* * *

— Не выключай свет, пожалуйста, дедуль, — первые несколько лет своей жизни я звала их бабулей и дедулей, пока Дювал не решил, что я стала слишком взрослой для этого и не заставил меня использовать более формальные бабушка и дедушка, по крайней мере, в его присутствии.

Дедушка презрительно вздохнул. Он укладывал меня спать, потому что бабушка Лила была занята на кухне.

— Тебе уже шесть, Кэррис. Пора перестать бояться темноты. Ты уже не ребенок. Бояться нечего, и ты это знаешь, — он стоял у двери, положив руку на выключатель. Он подоткнул мое одеяло, но не почитал сказку и только холодно чмокнул в лоб. Дедуля не любил чрезмерные проявления любви.

Я знала чертовски хорошо, что он ошибался. В темноте появлялись такие существа, с которыми никто в здравом уме не захотел бы встретиться. Я видела нескольких, когда бабуля брала меня на экскурсии, но она держала их в страхе, обещая, что я тоже научусь этому, когда вырасту. Но тогда я была ребенком, и, если бы одно из тех существ подкралось ко мне в темноте, я сомневалась, что она успела бы вовремя, чтобы остановить их. Когда моя мама исчезла, я поняла, что кто угодно в любой момент мог меня подвести.

— Дедуля, пожалуйста… прошу, оставь свет, — я знала, что нельзя плакать. Если я плакала, когда он был раздражен, он шлепал меня. Не сильно, но крепко. Или хуже — он наказывал в соответствии со страхом. Меня несколько раз запирали в шкафу где-то на пол часа, когда я плакала из-за темноты. Когда бабули не было дома. И он строго настрого запрещал мне об этом рассказывать.