Оковы осени

Мой мир менялся с каждым вздохом. Я пыталась найти, что сказать. Я не знала, что ответить. Я давно оставила надежду узнать что-либо о своем отце, а теперь такая возможность сидела прямо здесь, напротив меня. Я думала просто сдаться и уйти… все это выходило за пределы того, что я ожидала узнать, и я понятия не имела, как реагировать. Наконец я прочистила горло и взглянула на нее, в эти чистые карие глаза. Неудивительно, что она казалась мне знакомой — она моя кровная родственница.

— Я полагаю… вам лучше рассказать мне все, — хотя мой голос и звучал спокойно, внутри я кричала, билась о стены в истерике от отчаяния и радости. Я давно перестала надеяться когда-либо узнать отца и почему он ушел прежде, чем я родилась. И все это время ответ жил прямо вниз по улице.

* * *

Когда мне было три, моя мать исчезла. Тамила просто пропала однажды и больше от нее ничего не слышали. Долгое время мне казалось, что я видела ее — она была там, за углом. Или я оборачивалась, а она стояла за мной, обеспокоенно смотря на меня. Но я моргала, и она уходила, и в конце концов я перестала ее видеть. Я убеждала себя, что она сбежала, чтобы найти моего отца и что однажды они вернуться за мной. Однажды так и не наступило.

Мой отец ушел до того, как я родилась. Когда я была достаточно взрослой, чтобы понять, что у других детей есть отцы, а у меня нет, я спросила бабушку Лилу, почему так. Она только шикнула на меня, сказав, что он надолго уехал, и что он очень важен, и что он на секретной правительственной миссии. Будучи большой фантазеркой, я купилась на ее историю. И позже, когда спросила, была ли мама с папой, и прячутся ли они, как шпионы где-нибудь за границей, она только пробормотала что-то ласковое в ответ, что могло означать и да, и нет. Я не осознавала, что эти истории послужили причиной злобных перепалок между ней и Дювалом. Я поняла все сама, когда мне было семь. В тот день я спросила его, когда папе будет дозволено вернуться домой.

Дедушка Дювал, который был ростом был почти два метра, долговязый, с бровями цвета чернил, тощий и пугающий до чертиков, смотрел на меня.

— Никогда. Твоя бабка кормит тебя ложью, а ты уже достаточно взрослая, чтобы знать правду. Твой отец сбежал из города, когда узнал, что твоя мать беременна. Он исчез, оставив ее в тяжелом положении. Поэтому она сбежала… не могла растить тебя в одиночку. Пусть это будет для тебя уроком, юная леди. Не дай себя обрюхатить без кольца на пальце.

Я уставилась на него, оценивая ответ. Дедушка ничего не приукрашивал, ему всегда не терпелось раздавить чье-либо удовольствие или энтузиазм. Блеск в его глазах дал мне понять, что он наслаждался, руша мои мечты. И именно тогда я осознала, как сильно его ненавидела. Он был жестоким человеком, и я научилась держаться от него подальше, когда он был не в настроении. Он не причинял мне боли физической, но я по горькому опыту знала, что он наслаждался мучениями других.

Пока я стояла там, смотря прямо на него, он ни разу не дрогнул. Ни сказав ни слова, я повернулась и вышла из комнаты. Десять минут спустя я рыдала в юбки бабушки Лилы. Прошло еще полчаса, и я знала немного больше, чем раньше, за исключением того, что он, как и моя мать, просто испарился. Не было никакой секретной правительственной службы, задания или романтики на другом конце света. Только два человека, любивших друг друга, врозь пропали без вести.

Лила дала мне их фотографию, но предостерегла не говорить ничего дедушке Дювалу. Тамила и Эйвери стояли вместе, он стоял позади нее, обхватив руками плечи. Они выглядели счастливыми — в глазах матери была улыбка. Но Эйвери казался отстраненным, почти напуганным. Я сунула фотографию за книгу на моей полке, чтобы спрятать ее, если Дювал решит однажды порыться в моей комнате. Она до сих пор у меня, лежит в шкатулке.

В тот день я поняла одну вещь — я никогда не полюблю деда. Начало наших отношений было шатким, и после этого, не важно, как вежлив он был или что говорил, я не показывала ему своих чувств. С того дня он был для меня чужаком.

* * *

— Вы уверены, что вы мать Эйвери? — вопросы не давали мне покоя, но я сдерживала себя. Если я завалю ее вопросами, пользы это не принесет.

— Да, я твоя другая бабушка, — она остановилась, переведя взгляд на Ариэль, а потом на Элию. — Совсем не так я хотела, чтобы ты узнала. Я пыталась уговорить Дювала позволить мне рассказать тебе, когда ты была маленькой, но старый ублю… — она запнулась.

Я пожала плечами.

— Называйте, как пожелаете. Отношения у нас не заладились, когда я была маленькой. Единственное, о чем я жалею, это что наша вражда разделила нас с бабушкой Лилой.

Айви кивнула.

— Да уж, он был человеком неприятным. Дювал не подпустил бы меня к тебе, даже если бы твоя бабушка вмешалась. Он мне угрожал и… если твой дед угрожал, то он доводил дело до конца. Лила держала меня в курсе твоих успехов. Она дала мне твои фотографии, — она почти стыдилась сказанного, и, когда я посмотрела на ее нежное лицо, я поняла, что ни в чем из этого не было вины Айви.