Оковы прошлого

Валентина кивнула, но было видно, что Жо ее не убедила. Молодая женщина была уверена, что Альбан смирился с тем, что больше не будет летать, и все-таки он часто погружался в мрачные размышления, становился грустным и молчаливым. Был ли это страх перед свадьбой? Или рождением ребенка? Новая жизнь, обустройством которой он с таким энтузиазмом занимался, могла ли она пугать его или даже удручать? В такие минуты Валентина предпочитала ни о чем его не спрашивать. Единственный раз она рискнула задать Альбану излюбленный женский вопрос: «О чем ты думаешь?» Он, разумеется, ответил, что ни о чем конкретно. Еще она спрашивала себя, почему он не пригласил на свадьбу своих друзей. Куда вдруг подевались Нади, Марианны и все остальные? С того самого уик-энда, когда к ним в гости приехали его старые приятели-пилоты и приятельницы-стюардессы, Альбан не выражал желания увидеться с кем-то, кто не входил в круг его семьи. Он хочет отгородиться от прошлой жизни или просто хандрит?

—Что-то ты загрустила, — услышала Валентина голос Жозефины.

— Я думала о том, что Альбану, который привык путешествовать, нелегко стать домоседом. В его парижской квартире было полно вещей, привезенных из разных уголков мира, но они до сих пор лежат на чердаке в коробках.

— И что с того? Просто он не хочет захламлять комнату веерами и статуэтками! Это не значит, что он скучает или сожалеет о прошлой жизни. Смотри-ка, вода выкипает!

Валентина подбежала к плите и прикрутила газ. Она решила приготовить бланкетт[14] — блюдо, требовавшее большой кулинарной сноровки, которой Валентина не могла похвастаться. Много лет она питалась полуфабрикатами, которые разогревала в кухоньке своей однокомнатной квартиры на Монмартре. В просторной кухне «Парохода» перед ней открылись иные перспективы. Кухня была сердцем этого дома, его обитатели с удовольствием здесь собирались, и хозяйка, стоящая у плиты, никогда не знала недостатка в собеседниках.

— Возьми шумовку, — посоветовала молодой женщине Жозефина. — Хочешь, чтобы я взглянула на мясо?

— Конечно, хочу! — радостно согласилась Валентина.

Она видела, что Жо надоело сидеть без дела, а бланкетт от этого только выиграет.

Альбан и Коля, войдя в кухню, нашли обеих женщин склонившимися над кастрюльками и что-то оживленно обсуждающими.

— Экспериментальный рецепт? — поинтересовался Коля.

Он обнял Жо и поднял ее над полом. Из троих братьев он реже всех навещал ее в больнице — был постоянно занят в своем парижском бутике.

— Вот ты и поправилась! Но может, лучше было бы немного отдохнуть?

—Я и так ничего не делаю, просто помогаю Валентине советом. А как ты вообще тут оказался, сегодня же среда?

— Мы с Альбаном ездили в Гавр, и я решил остаться, — не подумав, ответил Коля.

— В Гавр?

Удивленная Валентина обернулась к Альбану, но тот отвел глаза. После непродолжительной паузы Коля сказал:

— Мы кое-что придумали к свадьбе, но вам не расскажем, это сюрприз. Скажите, чем так вкусно пахнет? Мы умираем от голода!

— Мясо будет готово через пятнадцать минут, — объявила Жозефина.

— Раз так, пойду включу радиатор в спальне.

Коля исчез, напоследок заговорщически подмигнув Альбану. Придется соврать Жо — она точно не одобрит поиски, которыми занимались внуки. Она не хочет, чтобы ее расспрашивали о прошлом, и наверняка возмутится, узнав, что они пытаются выяснить подробности жизни Анутана. Хотя…

Коля подкрутил ручки двух радиаторов, позвонил Малори, желая убедиться, что она справляется без него. К счастью, одна из подруг решила помочь ей в праздничные дни, поэтому Малори уверила мужа в том, что в данный момент необходимости в его присутствии нет. Они условились, что Малори приедет на «Пароход» в субботу вечером, после закрытия бутика.

Войдя в ванную, Коля и здесь включил отопление, потом переоделся, сменив блейзер на толстый свитер с высоким воротом. У него неожиданно появилось два выходных, чему он очень обрадовался, и уже подумывал, не перекрасить ли ему по такому случаю стены своей спальни. Затеянный Альбаном ремонт разбудил в каждом члене семьи желание перемен, и Малори пару дней назад говорила, что стены медового цвета — это так здорово… А ведь, кроме медового, есть еще цвет золота, янтаря, сливочной карамели… Коля всегда нравилось смешивать краски разных оттенков. Разве можно упустить такой шанс?

Он прогулялся по второму этажу, по пути любуясь нововведениями: врезанными в стену выключателями, неброскими галогеновыми точечными светильниками, мягко освещавшими коридоры, деревянной обшивкой стен (кое-где панели имели цвет протравленного дерева, кое-где были покрашены белой краской). Ноги привели Коля к крайней комнате — спальне родителей. Перед дверью он в сомнении остановился, но потом решил, что стоит убедиться, верным ли было его предыдущее впечатление, и попытаться вспомнить, почему ему так странно знакома вышивка на портьерах. С этими шторами было связано какое-то событие, и смутные воспоминания терзали его, превращаясь в навязчивую идею.