Окраина

Пришлось подчиниться. И позже убедились: проводник был прав. Когда на следующий день приехали на развалины и начали их осматривать, тотчас явилась группа всадников, чуть погодя подъехало еще несколько монголов, остановились неподалеку, тихо переговариваясь и не спуская глаз с незваных гостей…

Ядринцев заметил среди них и хозяина юрты, в которой они ночевали.

— Чем они обеспокоены? — спросил он проводника.

— Думают, вы пришли копать золото. Боятся, что найдете клад и увезете…

— Клад?

— Ну да, — пояснил проводник, — здесь, под священными камнями, по преданию, находится клад… — И со вздохом прибавил: — Зря вы вчера сюда ездили. Говорил вам — не надо.

— Но мы же на охоту ездили, искали коз…

Проводник поцокал языком, усмехнулся и ничего не сказал.

— Миколай Михайлович, может, пугнуть их из ружья? — не без тревоги спросил Дуброва.

— Да вы что, в своем уме? — рассердился Ядринцев и внимательно оглядел стоявших неподалеку степняков, мрачные лица которых ничего доброго не предвещали. Возможно, и правда: не следовало вчера заезжать сюда… Обманули хозяина, сказали, что хотят поохотиться на коз, собрались вдвоем со Смысловским, зарядили ружья, а сами, едва скрывшись из вида, повернули коней и помчались на Хара-Балгусан… Выходит, кто-то их выследил. И даже драхва, которую подстрелил Ядринцев по дороге, не сняла подозрений. Что же делать? Монголы по-прежнему следили за каждым их шагом, негромко переговариваясь, но никаких действий пока не предпринимали — стояли как истуканы, дымили трубками…

— Скажите им, что нас интересует не золото, а вот эти развалины, камни, — попросил Ядринцев переводчика. — И еще скажите: какой бы клад мы ни нашли, он останется здесь, на их земле. А вот помощь их, — кивнул в сторону монгол, — примем с благодарностью.

Монголы, выслушав переводчика, оживились: просьба Ядринцева совпадала с их желанием — видеть все, что будут делать русские на Хара-Балгусане, ничего не упустить.

И теперь два пожилых монгола, строгие и молчаливые, неотступно следовали по пятам. Ядринцев усмехался: конвоиры. Но потом забыл о них, перестал замечать, как не замечают собственной тени, поглощенный осмотром уходящих по кругу валов, полуразрушенных глинобитных стен, с пещеровидными отверстиями внутри, остатками башен… Вокруг валялись обломки гранитных плит, черепица, кирпич, почва тут была неровной, будто изрытой дождями. Ядринцев сел верхом и поехал вдоль стен, с наружной их стороны, отсчитывая шаги коня. Вернулся через полчаса.

— Ну, шо, Миколай Михайлович, — поинтересовался Дуброва, — изрядный круг получился?

— Изрядный, — кивнул Ядринцев. — Марко Поло считал, что Каракорум занимает в окружности около трех верст…

— А сколько вы насчитали? — спросил Смысловский.

— Думаю, Марко Поло был прав, если перед нами действительно Каракорум… — улыбнулся Ядринцев.

Ночью Орхон разбушевался. Дул ветер, лил дождь. Хозяин, проснувшись, кряхтя и постанывая, поднялся и вышел из юрты. Потом заблеяли овцы, пахнуло холодом, и юрту наполнило шумное дыхание животных. Запахло шерстью. Овцы постукивали копытами, встряхивали мокрыми боками…

В таком соседстве Ядринцеву приходилось ночевать впервые. «Ничего, — подумал он, засыпая под мерное дыхание овец, — главное — мы у цели…»

Утром, захватив с собой лопаты, снова отправились на Хара-Балгусан. Попробовали копать ямы, извлекая из них разные обломки, черепицу… Сомнений уже не оставалось: перед нами лежали руины большого города, некогда грандиозных сооружений. Снова и снова рассматривали гранитные обломки, забирались в отверстия стен, стараясь разгадать их назначение… Вдруг раздался взволнованный голос Смысловского:

— Посмотрите, что я нашел!..

Все кинулись к нему и увидели у ног поручика довольно большой каменный обломок, на котором четко выступало барельефное изображение головы дракона… Откуда она? Было ясно, что это лишь часть какого-то монумента. Но где он, этот монумент? И тут проявили себя монголы, которые прежде никак не выказывали активности. Они заговорили о чем-то оживленно, указывая в сторону ворот, и первыми заспешили туда; прошли с полверсты и остановились у каменной глыбы… Ядринцев обошел вокруг, внимательно разглядывая, и, к неописуемой радости, обнаружил на камне барельефное изображение дракона, которому недоставало головы…

— Миколай Михайлович, побачьте, що это за письмена? — спросил Дуброва, осторожно счищая лопатой с камня грязь. Ядринцеву стало жарко. Он снял шляпу и провел рукою по лицу, словно не веря собственным глазам: на каменной плите были высечены рунические знаки. Да, да, вне всякого сомнения, эти знаки были рунические… Ядринцеву уже приходилось их видеть на енисейских могильниках лет пять назад. А это что? — удивленно разглядывали еще одну надпись. — Нетрудно было определить по начертаниям китайские иероглифы…