Окровавленные руки (ЛП)

Когда дверь раскрылась, он задержал дыхание, наблюдая за тем, как она легкой походкой входит на кухню. Одетая в свободно-облегающие пижамные штаны и футболку, она выглядела так же, как и всегда, за исключением повязки, обернутой вокруг ее левой руки, и глубокого серого синяка на щеке.

Его гнев немного утих.

Ее волосы были убраны назад в конский хвост, и он вдруг осознал, что по какой-то причине уставился на ее обнаженную шею, остановившись взглядом на ее мышцах, когда она сглотнула. А затем он увидел ее глаза – глубокие, карие и грустные. Спокойно грустные, и внезапно он снова пришел в ярость. Абсолютно взбешенный. Вконец разъяренный.

Он даже не дал ей возможность присесть, перед тем как вскочил со своего стула.

− О чем ты, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, думала, Грейнджер? – крикнул он.

Гермиона вздрогнула и отступила на шаг назад, с беспокойством и осторожностью на лице.

− О чем ты говоришь…

− Ты знаешь, о чем я говорю! О Беллатрикс!

− Ты сердишься, потому что я спасла твою жизнь? – недоверчиво спросила Гермиона. – Вот почему ты зол?

Драко заколебался, стиснув зубы так сильно, что ему показалось, будто один сломался.

− Не в этом…

− Да как ты смеешь? – закричала она. В течение секунды ее щеки стали красными, а зрачки расширились настолько, что глаза казались черными. – Как ты, черт возьми, смеешь?! Я пришла сюда, чтобы проверить тебя и посмотреть, в порядке ли ты, а ты имеешь наглость кричать на меня? За то, что помогла тебе? Кем ты, черт возьми, себя возомнил?

− Черт, Грейнджер, я разозлился не потому, что ты спасла мне жизнь! Я не сумасшедший!

− Тогда в чем, блин, твоя проблема?

− Ты убила ее, черт возьми!

Гермиона захлопнула рот и уставилась взглядом в соседнюю стену.

− И что с этого? Ты убил Алекто. Ты убил четырнадцать людей…

− А ты никого не убила, − произнес он, на этот раз тише. – Или, по крайней мере, до вчерашнего дня.

− К чему конкретно ты клонишь? – спросила она, скрещивая руки на груди. – Насколько я помню, ты был в ужасе, когда я рассказала тебе о том, что никого не убивала…

− Я не был в ужасе.

− Нет, ты был! И теперь, когда я убила Беллатрикс, возможно, одну из самых злых людей, когда-либо существовавших, и спасла твою жизнь, ты все еще в ужасе!

− Нет, нет, − сказал он, рыкнув от разочарования. – Не в этом причина!

− Тогда в чем, черт возьми, причина? В этом нет никакого смысла!

− Ты не понимаешь!

Она нетерпеливо вздохнула и заорала:

− Ну, знаешь ли! Может быть, если бы ты попытался, черт возьми, объяснить мне…

− Я НЕ ХОЧУ ПОЯВЛЯТЬСЯ В ТВОИХ НОЧНЫХ КОШМАРАХ!

Шок, бабахнувший Гермиону в живот, был настолько сильным, что ее коленки задрожали, и она почувствовала, что глаза начали слезиться. Голос Драко был…настолько полон боли, что она правда не знала, что делать, кроме как глазеть на него, в то время как он глубоко дышал. Он замер в нерешительности и был сильно напряжен, так что у нее возникла мысль, что он мог бы разбиться, словно стакан; он выглядел взрывоопасным и ранимым одновременно.

− Я…что?

Проведя дрожащими пальцами по волосам, Драко вздохнул настолько тяжело, что Гермиона подумала, что его легкие, должно быть, заныли от боли.

− Это, черт возьми, будет преследовать тебя, Грейнджер, − пробормотал он. – Ночью, днем…это никогда тебя не покинет. И, по какой-то причине, твой разум всегда возвращается к первому убийству, и ты… − он остановился и начал изучать пол. – Ты знаешь, почему я убил своего отца.

Она нервно кивнула.

− Потому что он не помог твоей маме.

− Точно. Моя мать была причиной моего первого убийства, и каждый раз, когда я убиваю кого-то, независимо от обстоятельств, я вижу ее. Она неожиданно всплывает в голове. Она всегда здесь. Словно призрак.

− Я не понимаю, − прошептала Гермиона. – Зачем ты мне это рассказываешь?

− Потому что, если ты убила Беллатрикс из-за меня, тогда я твой призрак, − произнес он. – Теперь понимаешь? Я буду появляться в твоих кошмарах. Ты будешь думать обо мне, если или когда будешь снова кого-то убивать. Ты захочешь забыть об этом, а я постоянно буду у тебя в голове, и я, черт возьми, не хочу этого! Я не хочу, чтобы ты начала презирать меня!

− Я не презираю тебя. Я…я бы никогда…

− Каждый раз, как только ты на меня посмотришь, я буду напоминать тебе всю ту боль, что ты чувствовала, когда убивала Беллатрикс. Я буду напоминать тебе это каждый день. Каждый раз, когда ты будешь на меня смотреть, тебя будет тошнить.

− Я смотрю на тебя прямо сейчас, и все, что я чувствую, это… − голос Гермионы затих, и она закусила нижнюю губу. – Меня определенно сейчас не тошнит.

Драко цинично усмехнулся.

− Будет. Со временем.

− С каких это пор тебя волнует мое мнение о тебе?

Быстрое, но ясное выражение обиды мелькнуло на лице Драко, однако оно исчезло так быстро, что Гермиона едва успела это заметить. Он лишь сказал:

− Не делай этого, Гермиона.

Тишина, установившаяся на долгую минуту; две пары глаз потупленных глаз.