Окруженец

— А ведь все правильно, лейтенант! Немцы тоже не пальцем деланные, накроют бомбардировщиками, и поминай, как звали. За один раз можно весь отряд уничтожить вчистую.

— В том-то все и дело, Ваня! Уже завтра с утра немцы все это могут начать проворачивать. Поэтому надо доложить командованию отряда о наших соображениях. Тут все предельно ясно, и они должны это понимать.

— Оно все так. Но ты же сам рассказывал, что в прошлый раз Медведь тебя не послушал. И что из всего этого получилось.

— Да, но тогда у меня было лишь предчувствие беды, а здесь все, как на ладони. Кончай ночевать, пошли к начальству!

В это время в землянку забежал Петька и доложил, что все уже собрались и ждут нас с нетерпением. Когда мы зашли в командирскую землянку, то я снова почувствовал знакомое ощущение. Разговоры, ужин с выпивкой и прочее, но меня беспокоило лишь одно. Примут ли мои рассуждения всерьез, или отмахнутся, как Медведь. Мы доложились по всей форме, и нас пригласили за стол. Там уже стояли наполовину наполненные кружки и нехитрая закуска. Помимо командования отряда и комбрига там находились два танкиста, лейтенант и сержант.

Мы чокнулись, выпили и хотели уже высказывать свои опасения, но тут все в свои руки взял комбриг:

— Давай, Борисенко! Рассказывай, как у тебя все получилось?

Ванька начал говорить, а танкисты лишь согласно кивали головами. Когда он закончил свой рассказ, то комбриг перевел взгляд на меня:

— Твоя очередь, пограничник.

Мой рассказ длился довольно долго и частенько прерывался тостами. Ванька уже ерзал от нетерпения. Наконец, слово взял комбриг:

— Мои «тридцатьчетверки» сбили фланг немцев и вышли им в тыл. Они этого никак не ожидали, вот тут-то мы их и покрошили, очень даже прилично. И видели, как геройски дрались с немцами легкие танки. Но немцы быстро очухались, все же они опытные вояки, и у нас начался встречный бой. Наши танки быстрей и маневренней, поэтому сначала удача была на нашей стороне. К тому же, у немцев моторы бензиновые, так что горели они очень хорошо, как костры пионерские. А потом им удалось подбить комиссарский танк, что случилось с экипажем, не знаю. Чуть позже налетела авиация. Но к этому времени мы начали уводить бой в сторону лесного массива. Немцы тоже стали отходить на исходные, чтобы не попасть под свои же бомбы. Но два их танка увязались за нами.

Тут он усмехнулся:

— Пришлось их сжечь. Нам почти удалось вклиниться в лес, но другой нашей «тридцатьчетверке» все же досталось от шальной бомбы. Потому что летчики нас не видели, бомбили, как попало, вот наших и зацепило. Но уйти в лес мы успели. Из двух экипажей в живых у нас осталось пять человек. Особенно пострадал второй танк, у него был разбит пулемет и заклинило башню. Так что, решили уходить на одном танке, собрали вместе все боеприпасы и солярку. Снарядов оказалось в наличии только шесть штук, да и горючего не вволю. Мы подумали, что можно разжиться им у подбитых танков, поэтому ночью два человека отправились на поле боя. Мы их прождали почти до утра, но они так и не вернулись.

Комбриг замолчал и поднял свою кружку:

— Давайте помянем, как полагается!

После чего продолжил:

— Вот и пришлось нам двигаться, как есть. Хорошо, что нам попалась какая-то старая заросшая просека, да и двигались мы малым газом, поэтому нас почти и неслышно было. Сержант вел танк, а мы с лейтенантом по очереди шли впереди, чтобы более или менее видеть дорогу. А потом, так же, как и вы, попали к партизанам в плен. Солярки уже почти не осталось, поэтому мы кое-как загнали его сюда и врыли в землю. А теперь все — снарядов нет, солярки нет, пулемет сняли. Осталось только кинуть гранату вовнутрь и все, бригада моя уничтожена полностью.

Теперь он замолчал уже надолго, уставившись в пол, а потом хрипло сказал:

— Бригада погибла, но честь свою не посрамила. Лейтенант!

Танкист поднялся, расстегнул верхнюю часть комбинезона. Вокруг туловища у него было обмотано знамя бригады. Мы с капитаном медленно встали и одновременно отдали честь боевому знамени. В землянке повисло тяжелое молчание…

Спустя некоторое время я все же обратился к командиру отряда:

— Владимир Петрович, разговор имеется.

Но он выглядел каким-то рассеянным, поэтому особой заинтересованности не проявил:

— Послушай, лейтенант! Давай завтра обо всем и поговорим…

Я жестко перебил его:

— До завтра мы можем и не дожить.

Тут уже все стали прислушиваться к нашему разговору, а командир сразу же протрезвел:

— А ну-ка, давай докладывай! В чем дело?

Я им все рассказал, отцы-командиры надолго задумались, затем комбриг уверенно сказал:

— Вот именно так оно и может случиться, надо принимать какое-то правильное решение. Тянуть с этим нельзя.

Он вопросительно посмотрел на меня:

— Похоже, пограничник, у тебя есть какие-то мысли на этот счет. Выкладывай!

— Конечно, товарищ комбриг. Может это не совсем правильно, но я думаю примерно так. А уж потом вам решать.

— Давай, докладывай! Не тяни кота за хвост, лейтенант!