Окруженец

— Ну, в общем так. Отряд с этого острова нужно выводить полностью, и не только людей, а вообще все имущество. Отвести подальше в какое-нибудь безопасное место. Выслать разведку и разыскать что-нибудь подходящее для нового лагеря.

Здесь командир перебил меня:

— А это все как же? Бросать?

На что я ему ответил:

— Лучше быть живым на открытом пространстве, чем быть перемешанным с землей и бревнами.

Комбриг согласно кивнул:

— Давай дальше, лейтенант, не отвлекайся!

— А вот дальше нужны будут добровольцы. Нужно человек пять-шесть оставить на острове.

Я на секунду задумался:

— Нет, не на острове, а на берегу. Для защиты прохода в лагерь. А на самом острове нужно три-четыре бойца.

Здесь уже заинтересовался и комиссар:

— А это еще зачем? Если начнут бомбить, то они ведь там и погибнут!

Но я спокойно ответил:

— Недалеко от лагеря я видел небольшой островок. Так вот — нужно сколотить надежный плот, пережидать бомбежку лагеря бойцы будут именно там. После того, как бомбардировка закончится, они должны быстро добраться до лагеря и организовать прикрытие отходящего заслона. А вот после того, как каратели ворвутся в лагерь, уйти оттуда на плоту, но желательно не очень далеко.

Командир отряда поднялся из-за стола и стал медленно прохаживаться по землянке, вероятно, обдумывая мой план, а потом сказал:

— Что же, толково, лейтенант! И отряд убережем, и немца обведем вокруг пальца.

А я продолжил:

— Но это еще не все. Когда немцы втянутся на остров, то их нужно там заблокировать и попытаться уничтожить. А на случай того, если немцы попытаются уйти через болото, то там у нас имеется плот с бойцами. Вот теперь, пожалуй, и все.

Начальство крепко задумалось, а мы с капитаном вышли на улицу. Уже начинало светать, но, похоже, что нападения сегодня не будет. С неба шел мелкий занудный дождик, видимости никакой, и немецкая авиация сегодня останется без работы. Но осуществлять мой план необходимо начинать уже сейчас. Из землянки показались танкисты, а за ними и начальство. Командир с комиссаром пошли отдавать распоряжения, а комбриг направился к нам:

— Ну вот, орлы! Начинаем действовать, сейчас Назаров разошлет разведку, а вы идите и отдохните, хоть немного.

Он посмотрел на небо:

— Сегодня ничего не будет, по такой погоде немцы не летают, ссыкуны!

А потом неожиданно обратился к капитану:

— Слушай, Борисенко! Давно хотел спросить, что это у тебя за вид такой? Как пастух, честное слово! Где комбез, где шлем?

Капитан виновато потупился:

— Дело вот в чем, товарищ комбриг. Шлем сорвало взрывной волной, а комбинезон я сам выбросил, уже в плену. Он был весь прожженный, и в масле.

На что комбриг, довольно ехидно, сказал:

— Там же и шпалы сорвал с петлиц, да? И документы съел?

Ванька побледнел и, с заметной злостью в голосе, сказал:

— Когда я очнулся, документов у меня уже не было, товарищ комбриг. А шпала была, почему-то одна, вот и пришлось ее оторвать.

Но, увидев улыбочку комбрига, уже довольно мирно, добавил:

— А то ни командир, ни рядовой, а так, унтер какой-то, причем недоделанный!

Комбриг дружески хлопнул его ладонью по груди:

— Ладно. Не переживай, Ваня! Всякое случается. Главное — лупить врага, но остаться живым, в этом и есть солдатская сноровка. Вот смотрю, и пограничник того же мнения, а иначе давно бы уже червей кормил. Я прав, лейтенант?

— Так точно, товарищ комбриг!

— Вот-вот, а теперь идите отдыхать!

Он уже собрался уходить, но что-то вспомнил:

— Кстати, капитан! У меня там, в танке и комбез есть, и шлем. Тебе принесут.

Капитан только судорожно сглотнул и молча кивнул головой.

Отдыхали мы недолго, часа три всего. Выйдя на улицу, обрадовались — дождик не прекращался. Ничего, не сахарные, не растаем. В лагере работа кипела вовсю, по суходолу на берег вереницей уходили партизаны, каждый с грузом за плечами. Мы спустились в землянку, собрали свои манатки и уже собирались уходить, когда Ванька увидел комбинезон со шлемом. Тут же нацепил все это на себя и удовлетворенно произнес:

— Ну вот, теперь другое дело! Как будто и в плену не был!

Но я был другого мнения и ехидно заметил:

— Послушай, Ваня! При этом костюме ты будешь сильно заметной фигурой. Особенно при скрытом передвижении. Или ты уже решил здесь остаться?

Капитан не обратил никакого внимания на мою иронию:

— Да ты что, Вить. Это же я так просто, для радости. Днем, конечно, заметно. Но зато ночью лафа, как человек-невидимка!

Я призадумался, было в словах капитана что-то полезное для нас. А Ванька в это время продолжал:

— Может, у комбрига еще есть комбинезон? Давай я попрошу и для тебя.

— Ладно, потом. А сейчас пошли!

Выбравшись наружу, мы увидели комиссара. Он сам к нам подошел:

— Здорово, ребята! Разведчики подобрали место для нового лагеря, километрах в пяти отсюда. Так что вы идите следом за ними, командир уже там.

Мы пожали ему руку и пошли на «материк». Там и увидели комбрига. Он со своими танкистами сидел на башне, как будто прощаясь с боевым другом. Он еще издали заметил нас и прокричал:

— Отлично, капитан! Нашего полку прибыло!

Мы подошли и сдержанно поздоровались, а комбриг поинтересовался: