Окруженец

Пришло время пробираться к лагерю, но делать это надо по-тихому. Я подкрался к нему и стал наблюдать, никакого движения не было видно. Похоже, что немцы ушли. Но ушли совсем недавно, потому, что в воздухе еще ощущался табачный запах. Я выждал еще немного, подполз ближе. Достал бинокль и стал напряженно всматриваться. Никого. Что же, можно выходить. Лагеря было не узнать, все разворочено взрывами гранат, повсюду тела убитых в самых невероятных позах. Трупов немцев не было видно. Видать, своих похоронили, а наших бросили так, зверью на съедение. Я тяжело вздохнул и начал свой скорбный обход. Большинство людей мне были незнакомы, но я хотел увидеть тех, кого знал. Вот Медведь, он лежит на боку возле своей развороченной землянки. Недалеко от него бородатый Петрович, как-то неловко перевалившийся через пенек. Санька с Петькой лежали недалеко друг от друга. Причем, у Саньки во лбу была аккуратная дырочка. Точно, снайперская работа! Вот недоносок, а! Но он свое уже отвоевал, хватит. Комиссар лежал на дне траншеи, я увидел это и зажмурился, в голове у него торчала саперная лопатка. Мне стало нехорошо, хотя и много смертей я уже видел, но этой, наверное, не забуду никогда. Когда я закончил осмотр, то понял, что нигде не обнаружил Люськи, вернее ее тела. Возможно, удалось спастись девке в этой мясорубке. Хорошо бы так. А то может и завалило где-нибудь в землянке. Ну, да ладно. Мне еще предстоит большую работу проделать, большую и необходимую. Немцы вот своих погибших прибрали, а чем наши убитые хуже их убитых. Да не хуже немцев, это точно! Больше всего тел лежало около командирской землянки, тут я и решил устроить им братскую могилу. Я разобрал подорванную землянку, повытягивав бревна из ямы. А там, на полу, лежали еще двое убитых партизан. Наверное, во время взрыва гранаты они там и находились, и останутся теперь навечно. Я подравнял дно землянки, чтобы хотя бы здесь погибшие лежали аккуратно. Им самим, конечно, все равно. Но мне это нужно для себя, вернее, для своей совести. Под топчаном Медведя я обнаружил недопитую нами бутылку спирта. Что же, помянем по-людски. Я принялся перетаскивать тела погибших к могиле и укладывать их там. Это заняло у меня много времени, хотя оно для меня остановились. Потом я решил обойти окрестности лагеря. Ведь были же еще и часовые, негоже оставлять их неприбранными. Обнаружил я двух человек, и у обоих было перерезано горло. Все-таки застали их немцы спящими.

В общем, уложил я их всех в могилу, а в планшетку командира положил лист бумаги, на котором написал все подробности гибели партизанского отряда. Потом закрыл могилу бревнами, а сверху засыпал песком. Благо кучи его лежали прямо у выкопанных землянок. Потом подумал, изготовил крест и вкопал его у могилы, перед этим окорив бревна. Теперь могила будет видна издалека, и есть надежда, что ее когда-нибудь найдут и похоронят павших в неравном бою, как положено, по-людски.

А потом я сидел возле могилы и поминал убитых. Да, погибли они по-солдатски, в бою, ничем себя не опозорив! А вот я покинул свою разбитую заставу без приказа, и это чувство будет глодать меня всю оставшуюся жизнь. Я сидел, пил спирт из горла, а из моих глаз катились не прошеные слезы, но я этого не замечал. Пробыл я у могилы довольно долго, потому что уже стемнело. А отдохнуть мне, все же, следовало. Я пробрался в одну из разрушенных землянок и там отключился до утра. Спал я без всяких сновидений, сном человека, честно сделавшего свою работу, нелегкую и кровавую.

30

Проснувшись, долго лежал, не открывая глаз, и прокручивал в голове все события вчерашнего дня. Что же, надо воевать дальше. И в первую очередь мне надо выйти на наших парашютистов. Мне надоело пребывать в полном неведении насчет того, что происходит в мире. Погибший Медведь тоже ничего не знал толком, они были в таком же положении, что и я. Все, лейтенант Герасимов, вперед на винные подвалы. Шутка!

Я выбрался из землянки, подошел к братской могиле, отдал честь и ушел в неизвестность. По карте я вышел примерно на то место, где ночевал партизанский комиссар Борисов с разведчиками. Здесь они слышали звук самолетного мотора. Вот отсюда и будем плясать. Километрах в пяти от этого места находился населенный пункт, возможно, аэродром где-то там. Но это еще вилами по воде писано!

Я тронулся в путь и шел довольно быстро, но бдительности не терял. Нельзя мне ушами хлопать. Потому что немцы тоже не дураки записные, и тоже разобрались, с какой целью здесь выброшен десант. И шастают они по лесу вокруг аэродрома вдоль и поперек. Хотя, может быть, я и ошибаюсь.