Окруженец

— Да он и испугаться не успел, может, прикидывается, гад?

— Сейчас я его образумлю.

Я сходил на кухню, нашел ведро воды и целиком вылил его на голову майора. Тому, все же, пришлось зашевелиться и открыть свои поросячьи глазки. Дремов схватил его за волосы и одним рывком посадил на кровати. Соображения у кабана не было никакого, он только крутил своей круглой башкой и мычал. Володька поднес ему под нос ствол автомата, и майор сразу же успокоился, а Дремов сказал:

— Витек, он в своем нижнем белье отличной мишенью будет, его сразу же пристрелят.

— И что ты предлагаешь, старлей? Одевать его, что ли?

— Еще чего! Сам оденется.

Он взял висевшую на спинке стула форму майора и бросил на кровать, развязал ему руки и жестом приказал одеваться. Кабан беспрекословно подчинился. Да, слабоват духом оказался, свинячья рожа.

Пока я держал его на мушке, Володька обшаривал комнату, но кроме планшетки майора ничего не нашел и недовольно произнес:

— Вот, черт! Никаких документов!

— Что ты думаешь, он с собой их таскает? В штабе, наверное, лежат.

Дремов хлопнул себя по лбу:

— Конечно! Ладно, пойдем. А то там Ванька уже икру мечет.

По пути в сарай мне пришла в голову неожиданная мысль:

— Володь, а он в люк-то пролезет?

— О, а я об этом и не подумал. Надо же! Туда забьем как-нибудь, а вот оттуда даже не знаю, как мы его выдергивать будем? Такого штопора еще не придумали.

— Ничего, справимся. Не захочет помирать, сам вылетит, мухой!

Капитан уже ждал нас у открытых ворот сарая и нетерпеливо переминался с ноги на ногу:

— Где вы запропали? Я уже подумал, что кабан скрутил вас обоих в бараний рог!

Он внимательно всмотрелся в майора, а потом неожиданно замахнулся. Тот от испуга отшатнулся, а Ванька довольно ухмыльнулся:

— Боится, вражина! Значит, уважает.

Потом посмотрел на нас, подмигнул и произнес командным голосом:

— Значит так, дорогие товарищи! Теперь нам начальников не надо, командиром буду я. Давайте грузить этого. Только развязать придется, иначе ничего у нас не получится, не сдюжим.

На удивление легко майор вскочил на броню и сноровисто забрался в башню, где его уже поджидал Дремов. Там мы его снова связали, и капитан запустил двигатель, а потом повернулся к нам:

— Ну, с Богом!

Негромко урча, танк выполз из сарая, и Ванька уверенно повел его по деревенским улицам. А я, все-таки, не выдержал сидения в этом железном гробу и высунулся наружу. Пока все было тихо, но ясно, что так просто не обойдется. Когда мы уже выезжали на большак, ведущий из села, немцы что-то заподозрили. У них началась какая-то беготня с фонариками, и послышались звуки запускаемых двигателей. Издалека наблюдать за этим было занятно, как будто множество светлячков передвигалось в темноте. Но эти жуки хотят нас уничтожить, поэтому мы будем давить их не жалея. Я спустился в башню и прокричал на ухо Дремову:

— Очухались, сволочи! Скоро догонят!

— Давай пушку на них, лейтенант! А я полезу наружу!

На полном ходу я повернул башню на сто восемьдесят градусов, загнал снаряд в казенник и всмотрелся в дорогу. Показались огни погони, похоже, бронемашина и несколько мотоциклов. Я хлопнул Ваньку по плечу, танк резко остановился, и я чуть было сознание не потерял от удара о какую-то железяку. А Дремова, вообще, едва не выбросило из башни, он чудом удержался. Я сделал выстрел, танк снова стал набирать скорость, а с брони застучали автоматные очереди. Неожиданно Дремов свалился в башню и крикнул мне:

— Давай еще, не отстают, собаки!

Я снова хлопнул капитана и показал ему два пальца. Он остановил танк, и прозвучали еще два выстрела. Потом снова рывок вперед, остановка и выстрел. Вот таким образом мы и пробивались к передовой. Ванька в очередной раз остановился и крикнул:

— Витька, давай за пулемет! И Дремова вниз, держитесь!

Я дернул Володьку за сапог, тот слетел вниз и заорал:

— Что случилось, почему стоим?

— Передовая, сам держись и за кабаном смотри!

Я сделал последний выстрел из пушки и уселся за пулемет. Ванька врубил фары и двинулся вперед. А ведь он оказался прав! Перед нами находилась немецкая противотанковая батарея, и прислуга уже разворачивала пушки в нашу сторону. При свете фар все это хорошо было видно, и я начал косить артиллеристов из танкового пулемета.

Немцы здесь, похоже, долго задерживаться не собирались, поэтому у них была всего одна линия траншей. Вот к ней мы и приближались. Сначала Ванька раздавил пушку, потом перевалил через траншею, и мы оказались на ничейной земле. Еще немного, и мы у своих! Но в это время страшный удар в моторный отсек остановил танк, и башня стала быстро наполняться дымом. Капитан был уже на броне и орал в открытый люк:

— Горим! Кабана давайте!

Я перерезал ремень на руках у майора и показал на люк. Жить он хотел очень сильно, поэтому выбрался наружу моментально. А вот Дремов не шевелился, я вытолкал его наверх, сам вылез через другой люк и спустил разведчика на землю. Непонятно, жив он или убит — голова вся в крови, но дыхание ощущалось. Но отсюда надо срочно убираться, с немецкой стороны за нами могли послать группу захвата. Поэтому я приказал Ваньке: