Оксфордский тест способностей личности

Десять дней в коленно-локтевой -- и вот он макбякер! Современный американ дрим это давно не сон, а круглосуточный КошМарт.

Кроме гастрономических инквизиций, Людмила Ивановна Уайт была адептом квестов в социальных сетях. Большинство современников днями напролет готова читать пестрые "ленты" и стены плача в "сетях" богопротивного фейсбука или твитора. Их мозг стимулируется выходом в тренд. Они хешат себя уверенностью, что абсолютно ничего в жизни не пропустили -- в курсах последних событий. Если бы Гоголь па жизни долбился в ЖЖ, то за длинный Носик точно прослыл бы блогером-Долбойобом.

Жертвам, обманом втянутым в пищеварительные цепочки быстрого сигнала вай-вай закладывается необходимость передавать полученные сертификаты калообразования дальше -- стараясь инфицировать максимальное количество окружающих объектов исторически-культурного значения.

Цивилизация здорового индивидуализма, золотых старателей из жека Лондона, психонавта Грибоедова , безногого ястреба Маресьева и зализного штурбанфюрера Исаева в век "сетевых технологий" слилась в грязный муравейник-аватар, управляемый "двумя щелчками мыши".

И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами и прошептал: "Окей, Гугл, где тут ближайший старбак с вайвай"

Людмила Ивановна поражена штаммом социального вируса. Как заряженный икринками лосось уже не может находится в привычной комфортной среде, Людмила Ивановна не может постоянно не расшаривать новости. Добрая женщина насильно сажает меня рядом с округлым бедром и заставляет шарить клип за клипом. Доказательство использования урками лазерного оружия в доме профсоюзов, сатанинские интерактивные оргии папы римского-корсакова, и бедственная антиохия христиан в зоопарке Алепы.

Не защищенный файерволами мозг мой закипал. Тихий чистый голос ангельского лоцмана, который не терпит малейших примесей, и погибает как рыба в сточных водах Норильского редкоземельного комбината, голос замолкал, и в моей жизни не оставалась и грана здравого смысла.

Оставалось убегать и бродить по малу до тех пор пока от голода не шла вразнос голова. Я ходил кругами урывая пробники кофе в баксе или сладкого чаю в тиване и воображал себя Генри Миллером, который тоже бродил по Парижу, голодный и нищий, и слышал свой роман зависая часами на скамейке в парке, потому что идти было совершенно некуда. Но как же мелок я был по сравнению с Миллером! Он бродил по Парижу, а не по Такоме, штат Вашингтон. Его "Тропик брака" запретили даже в США! Мой первый роман "Обсирватория Улугбека" тоже запретили, но запретили-то в ливийской джамахирии, где под ярлык "пропаганда" легко может угодить даже инструкция к импортной скороварке.

Потом мне повезло найти магазинчик подержанных книг - "Книги в полцены". Глоток запотевшей перье в пустыне Сонора. Если тут и был Гугол, то только Николай Васильевич.

Редакторша, по чьей совершенно необъяснимой милости была издана моя первая книжка порнографии для начинающих, теперь настоятельно требует вторую. А меня даже пишущей машинки нет! Нам, законченным графоманам-общественникам, вечно кажется -- вот допишу эту вещицу, доплетусь до эпилога, истрепав пальцы и сердце в пульпу и сразу отпустит. Заживу пятистопным анахоретом, попивая хорей под раскидистым ямбом. Это заблуждение. Детская болезнь академика Леватрава. Потом станет еще хуже -- ибо придется подыскивать сюжет для новой тягломотины.

Я проделал утомительнейший хадж в три тысячи шестьсот шестьдесят шесть лиг, пока не наткнулся на книжный в Сиэтле. Рядом с моим книжным - вьетнамская харчевня "Фу". Мне некогда не научиться выговаривать вьетнамское "Фу" как это делал белый кореец Дейв - "Фооак"

Похлебка фак, проростки бобов мунг, соус сри рача от хуй фонг фудз - изысканные дополнения к книгам в полцены.

Не все еще потеряно, господа.

Считают ли другие люди Ваши поступки непредсказуемыми?(Оксфордский тест способностей личности)

Пять тележансов Юргена Пукача прибыли в разной степени разъёбанности, но не представляли проблематики в смысле ремонта. Пять миль не крук для йобанутого аварца. К этой войне я был готов. Даже с моими сомнительными навыками ручной работы, делов было от силы дней на десять. Основная загвоздка - ожидание инспекции, чтобы получить разрешение на продажу. Вмешательство любого государства в мои делишки это заскорузлый якорь сухогруза на скоростной яхте.

Если бы у меня был гараж, как у Иоанна Траволты или Бреда Пота -- тогда другое дело, а тут пришлось парковать машины где ни попадя: и на соседней улице и на собственной, даже на лужайке лысеющей как припятский пожарник. На удачу недалеко жили жигиты-беженцы из Бенгази, две машины удалось впихнуть пастись на их задний двор.