Октавия

Джереми сидел за столом и лущил здоровенные бобовые стручки. Загорелый, в белой рубашке, он выглядел фантастично. Я незаметно слегка опустила молнию на платье, но, перехватив взгляд Гарэта, сделала вид, что мне очень жарко.

- Джереми, дорогой, - нежно проворковала Гасси. - Ты кладешь все стручки в кастрюлю, а бобы в мусорное ведро. Что-то ты сегодня рассеянный.

- Его мысли заняты другим, - заметил Гарэт.

- Все это проклятая рецензия, которую я должен написать для “Стейтсмена”, - сказал Джереми. Я должен сдать ее во вторник, а не могу заставить себя читать дальше первой главы.

- Так и напиши, - сказал Гарэт.

- Не могу. Автор - жена редактора.

- Какое роскошное платье, - проговорила Гасси, с завистью глядя на меня. - Мне бы хотелось, чтобы у меня было тоже что-нибудь сексуально-привлекательное.

- Вот у тебя и есть Джереми, - сказала я, глядя на него.

- Именно, и каждый из нас должен помнить об этом, - вмешался Гарэт.

- С этими крупными стручками одно надувательство, - проворчала Гасси, раскрывая ногтем последний стручок. - Всегда они обещают больше, чем могут дать.

- Как кое-кто еще, кого бы я мог назвать, - пробормотал Гарэт, наполняя мой стакан.

С кухни донесся запах мяты.

- Я умираю от голода, - произнесла Гасси.

На ужин Гарэт наварил креветок с чесноком и петрушкой, мы ели их с бобами и молодой картошкой.

- Наш новый дом с небольшим садиком, - проговорила Гасси с набитым ртом. - Ты только подумай, Джереми, дорогой, мы сможем выращивать свои собственные овощи. Ты просто волшебник, Гарэт! Нашел нам такой дом.

- Никакой я не волшебник, - ответил Гарэт, подцепив вилкой из блюда крупную картофелину и отправляя ее целиком в рот.

- Отличные креветки, - сказал Джереми, - возьми еще, Октавия.

- Нет, спасибо, - ответила я. - Я очень удивлена, что Гарэт умеет готовить. С его шахтерским воспитанием, мне казалось, он должен презирать мужчин, появляющихся на кухне.

Воцарилась неловкая пауза.

- Мой отец проводил все свое время на кухне, когда был дома, - ответил Гарэт. - Это была единственная комната в доме.

- Забавно, - сказала я, скривив губы. - Вы что, спали все в одной постели?

- Мне нравился твой отец, - поспешно вставил Джереми.

- Вот и моей матери тоже, - ответил Гарэт. - Шахтеры - настоящие мужчины, а это нравится женщинам.

Гасси почувствовала, что с моих губ вот-вот сорвется что-то ужасное.

- Как поживает твой очаровательный брат? - спросила она. - Я помню, как он заходил за тобой в школу. Когда он наблюдал за нашей игрой в лакросс, никто не мог забить ни одного гола, потому что все глазели на него.

- Он занимается семейным бизнесом, что ему совершенно ненавистно. Поскольку он руководит экспортными операциями, то вынужден проводить все свое время в постоянном общении с торговыми представителями фирм.

- А кто его жена? - спросила Гасси.

- Дочь Рики Сифорда, Памела.

- Это была удачная партия, - вмешался Гарэт. - Правда, что “Сифорд-Бреннан” переживает какие-то затруднения в настоящее время?

- Конечно, нет, - твердо ответила я. - У них был великолепный год.

Я всегда так говорю.

- Ты-то должна знать, - продолжал Гарэт. - До меня просто дошли слухи о возможности забастовки.

- Всем компаниям приходится сталкиваться время от времени с забастовками.

- Только не моей, - сказал Гарэт, усмехнувшись. - Мои рабочие знают, что у них лучший в мире хозяин. Зачем же им бастовать?

- Кажется, от скромности ты не умрешь, - резко сказала я.

- Конечно, меня украшает нескромность.

Господи, как он меня раздражал! Мне хотелось выплеснуть содержимое моего стакана ему в лицо. Гасси вышла и вернулась, неся клубнику со сливками. Прижав свою ногу к ноге Джереми, я немедленно ощутила ответное давление. Отвечая Гарэту на расспросы о его публикациях, Джереми явно с трудом мог сосредоточиться.

- Первая клубника в этом году. Каждый должен задумать какое-нибудь желание, - возвестила Гасси, накладывая полные тарелки. Слегка соскользнув под стол, я водила своей ногой вверх и вниз по ноге Джереми. Вдруг я почувствовала, как его рука нежно гладит мою ступню. Это было фантастически приятно. Я зашевелила пальцами.

- Вы знаете, что гомосексуализм не является уголовно-наказуемым после девяноста дней плавания? - спросил Гарэт. - Так что нам осталось только восемьдесят девять дней, ребята.

- Дорогой, - со вздохом произнес Джереми, - никогда не думал, что тебя это волнует.

Теплая рука теперь поглаживала мою коленку. Тут я, случайно бросив взгляд через стол, замерла от ужаса: обе руки Джереми были заняты клубникой. Я не успела отдернуть ногу, потому что пальцы обхватили мою коленку и сжали ее.

- Бабушка, какие у тебя большие ножки! - проговорил Гарэт. Его глаза искрились от смеха. Несколько секунд я отчаянно дергалась, пока он меня не отпустил.

После ужина Гарэт включил телевизор. Показывали старый фильм “Кармен” с Дороти Дендридж. Качая бедрами, она пела:

Меня не любишь ты, ну что ж, зато тебя люблю, Тебя люблю я и заставлю себя любить.

- Выключи, я уже видела это два раза, - попросила Гасси.