Октавия

?Ты слишком хороша, чтоб это был не сон. Я не могу отвести от тебя глаз?, - пел Энди Уильямс.

Имоджин расплакалась.

- Дорогая, ma petite, пожалуйста, не плачь. Это из-за Матта, правда?

Она с жалобным видом кивнула.

- Я понял, откуда ветер дует. Ну а он что?

- Ничего. Совсем ничего. Он любит Кейбл. Они ссорятся как сумасшедшие, но ты бы послушал, какой у него был голос, когда она прошлой ночью сломала себе лодыжку.

Антуан понимающе кивнул.

- В нем странная смесь. Всегда шутит и делает вид, что не принимает ничего всерьез, кроме лошадей и пари на скачках. А на самом деле многое принимает близко к сердцу. И даже в Оксфорде был однолюбом. Хотя я до сих пор не могу понять, отчего он выбрал эту кошмарную Кейбл. Я завтра еду в Рим. Поехали со мной. Скучать не будешь и сможешь все забыть.

Она уныло покачала головой.

- Это не поможет.

- Я дам тебе роль в своем фильме.

Он снял одну из леопардовых шкур, набросил ей на плечи и. чуть отступив, прищурился.

- Из тебя получится красивая юная рабыня.

Потом они еще пили коньяк, и Антуан достал альбом с фотографиями и начал показывать ей кадры из своих фильмов и снимки его самого и Матта в Оксфорде.

- Я думаю, мне надо возвращаться, - сказала Имоджин.

- Helas . - печально произнес Антуан. - А я еще пока держусь. Думаю, что этой ночью смогy доехать до Милана. Подожди, пока я соберу багаж.

Около гостиницы он ее обнял и щедро расцеловал.

- Милая девушка, скажи Матъе, что я вел себя достойно. Как овца в волчьей шкуре, я бы сказал. Ты уверена, что не хочешь со мной в Рим?

- Нет, спасибо, - сказала Имоджин, покачав головой.

Поднимаясь по лестнице, она удивилась, заметив, что в ее спальне горит свет. Распахнув дверь она увидела лежащего на ее кровати Матта. Пепельница на туалетном столике была полна окурков.

- Где ты пропадала? - спросил он, как хлыстом щелнул.

- Гуляла с Антуаном, - запинаясь, сказала она. - Я оставила записку.

- Сейчас почти два часа, - он встал и возвысился над ней, сверкая почти черными глазами.

- Ты что же думаешь, я тоже дурой сделалась? - сказала она с нервным смехом.

- Эту записку ты написала десять часов тому назад. Я просто хотел знать, как ты провела это время.

- Мы ездили верхом.

- А еще?

- Плавали и обедали.

- Еще?

- Много разговаривали.

Матт потерял терпение. Над ее головой словно гроза разразилась. Крепко ухватив ее за руки, он повернул ее лицом к зеркалу.

- Ты только посмотри на себя.

Ее губная помада была размазана, волосы растрепаны, две верхние пуговицы на платье расстегнуты. Она поспешно их застегнула.

- Просто, он поцеловал меня на прощание.

- Конечно, поцеловал - через десять часов после того, как поцеловал при встрече. А на платье у тебя волосы от меха. Как ты это объяснишь?

Постепенно в ней начинал разгораться гнев.

- Он обернул мне плечи леопардовой шкурой. Он хотел посмотреть, как я буду в роли рабыни.

- Ну-ну… Моральные изъяны ты восполняешь богатым воображением.

- Мы разговаривали. Мы разговаривали! - сказала Имоджин, повышая голос.

- Ты повторяешься, малыш. Ты ведь в самом деле решила с этим расстаться, правда? Сначала ты попробовала с Ники, а когда ничего не вышло, переключилась на меня. Потом попробовала с Гилмором, и когда там тоже не получилось, ты взяла в работу Антуана.

- Я этого не делала! - крикнула Имоджин.

- Ты выбрала не ту цель, - злорадно сказал он. - Антуан уже завтра тебя забудет.

Имоджин побагровела.

- Почему ты не хочешь меня выслушать?

- Потому что мне надоели твои сетования: ?О, Матт, Ники так плохо ко мне относится. О, Матт, я так несчастна. О, Матт, я вечная старая дева?.

- Пошел вон! - закричала Имоджин. - Что я делаю - тебя совершенно не касается. Только из-за того, что ты привязан к юбке Кейбл, ты не можешь переносить, когда кто-то другой развлекается.

- Кейбл здесь не при чем.

Но она уже была в настоящей истерике. Вся злость и ревность, которую она сдерживала последние несколько дней, вырвались из нее. Она уже не отдавала себе отчета в том, что говорит. Ей в голову приходили самые злые и обидные вещи.

Матт схватил ее за руку.

- Заткнись, заткнись, заткнись!

- Теперь ты повторяешься, - сказала она.

В какой-то момент ей показалось, что он ее ударит. В последовавшем за этим долгом молчании она слышана только его учащенное дыхание и биение собственного сердца. Потом он повернулся и вышел.

Имоджин стояла ошеломленная и напуганная. Как она могла наговорить ему столько ужасных вещей? Она села в кресло и, согнувшись, закрыла лицо руками, и сразу же охнула. На ней не было ее серег. Они были жемчужные и принадлежали ее матери. Они остались на столе в доме Антуана. Надо за ними туда пойти.

Надев свитер, она на цыпочках спустилась вниз. Светила луна, по улицам, шатаясь, бродили пьяные туристы. Дорогу она нашла без труда.