Окутанная тьмой (СИ)

-Что это с ней? Опять куда-то вляпалась? – Таро нехотя оторвался от кровати и, сделав несколько неторопливых шагов, присел на корточки, проводя рукой по шее Хартфилии, пока не нашел пульсирующую вену. Тогда он на несколько секунд замер, вслушиваясь, запоминая что-то, подмечая для себя. – Дело дрянь, я тебе скажу. Что с ней стряслось? – демон поднял глаза на испуганную, растерянную Адриану, ведь она не знала, хотя должна была, в ответ ему лишь отрицательно помотала головой. – Ладно, сейчас, как и всегда, печать начерчу, и все нормально с ней будет. Будем надеяться, что ничего серьезного с ней не происходило, – с такими словами Таро не торопясь, даже в какой-то степени бережно, будто боясь, что девушка рассыплется, перевернул ее на спину, кончиками пальцев убирая с бледного с темными венами лица мокрые пряди волос, которые беспорядочно прилипли. Таро никогда не понимал, да и сейчас не мог понять, что в ней такого, в этой Люси? Обычный демон – ни хуже, ни лучше их всех, но чем-то она смогла зацепить, покорить, привлечь Акихико, его сестру, угодить которой в разы сложнее. Он никогда не понимал, почему, с какой целью Имизуки так нянчится с ней, объясняет, разжевывает все, что только может пригодиться, обращается с ней не так, как с другими, с ней она обходится нежнее, заботливее, бережнее. Люси уже давно, почти с самого начала, стала ее любимой игрушкой, той, которой можно управлять, вертеть, как хочется, наблюдать за ней, но только эта кукла, в отличие от других, могла показать клыки и выпустить когти – это Имизуки нравилось еще больше. Характер вроде бы и жестокий, кровожадный, безжалостный, как и должно быть у демонов, но в тоже время он мягкий, покладистый, сострадающий. Все это прекрасно сочеталось в Хартфилии, все это влекло к ней, привлекало, пробуждало интерес разобраться в ней, в ее душе и сердце, проникнуть в ее душу, покопаться там, как следует, но только эта кукла вновь скалит клыки, никого не подпуская к себе. За это ее и боялись – непредсказуема. Только-только она спокойна, хладнокровна, но через минуту сражения ее глаза уже горят тем же кровожадным огнем, на лице ухмылка, сменяемая оскалом и наоборот, и полная уверенность, беспорядочность в движениях и атаках. Вот только Таро все равно толком не понимал, что в ней особенного, кроме ее силы его в ней не привлекало ничего. Только эта неудержимость, черный огонь и алые глаза служили поводами для зависти демонов, и он не был исключением. Такой цвет был небывалой редкостью, но этой девчонке, как ни странно, повезло получить его и сколько раз ей везло и после обращения. Раз за разом, будто кто-то шел впереди нее, принимая все на себя, ей же доставались только остатки, она шла по протоптанным кем-то ранее следам, лишь иногда попадая в опасность, из которой опять же выбиралась сама. И вот сейчас она вновь попалась на чью-то удочку – лежит так беспомощна, не может ни слова вымолвить, только хрипло мычит, открывая рот, ловя воздух, который постоянно ускользает от нее, которого ей так не хватает, эти темные вены, явно выделяющиеся на белой коже, придают еще более болезненный вид – она вновь почти мертвец, но ей опять повезло. Таро смог услышать, почувствовать просьбу, молитву Адрианы и вот он здесь, рядом с этой беспомощной, но все еще не сломанной, не сломленной демонессой. – Вот ведь, и выбора нет, – цокнув, Таро поднял глаза, озираясь по сторонам – Адриана смотрела на него, но как будто и не видела, вставала, проходила несколько коротких шагов, останавливалась, мотала головой, садилась, устало опускала голову на вытянутые лапы, фыркала, опять вставала – волнуется, беспокоится, переживает, вот только Таро не спешит спасать Хартфилию, так как пока просто не видит в этом никакого смысла. Кто она такая чтобы спасть ее? Она очередная, но, к сожалению, любимая новообращенная Имизуки, и если он не поможет ей, то познает гнев своей жены, а она уж надерет ему зад за Люси как следует – в гневе она страшна, но какой бы бездушной стервой Имизуки не казалась, есть в ней что-то человеческое – в первую очередь ее привязанность к этой девчонке.