Окутанная тьмой (СИ)

От огня становилось невыносимо жарко и не комфортно, но демон терпел, прекрасно зная и понимая, что если начнет трепыхаться, то запутается в этих паучьих сетях еще сильнее. Глаза Хартфилии все так же смотрели на него, не отрываясь ни на секунду, не давая отдохнуть от такого пристального взгляда – теперь она смотрела с каким-то интересом и на ее лице появилась легкая ухмылка, которая тут же взбесила Леона. Он смотрел прямо на нее и ничего больше, казалось, не видел и не чувствовал кроме ненависти, которая быстро, одним лишь сильным порывом охватила его душу, накрыв с головой. От этого чувства он позабыл обо всем и даже не заметил, как девушка уже стояла напротив него, и отделял их только один шаг. Сквозь стену огня ее рука прошла легко, плавно, без каких-либо повреждений, тут же вцепившись в его шею когтями – ему оставалось, как и в тот раз, играть роль жертвы, царапая ее руку, впиваясь в кожу когтями и шипя отдергиваться от огня, который был невыносим для него. Он и сам прекрасно понимал, что раз это не сработало в первый раз, то и во второй наверняка не сработает, но ему больше ничего не оставалось. Его внимание, помимо ее когтей, вцепившихся в шею, было обращено на ее лицо, ставшее таким безразличным, лишившимся всякого интереса, превратившееся в кукольное и лишь горящие злобой и негодованием глаза убеждали в том, что она живая.

Только когда резкая, жгучая боль моментально разнеслась по всему телу, оповещая каждую клеточку, Леон, дрожа, опустил на мгновение остекленевшие глаза вниз – правая рука Люси, небрежно обмотанная крепкой, грубой, железной цепочной на половину была в его теле, сделав дыру в груди. Он чувствовал, что там она что-то сжимает в руке, проталкиваясь еще глубже, под самое сердце, где всегда и прячутся души падших, прогнивших демонов, таких падких на легкую добычу.

-Твоя роль в этом спектакле сыграна на отлично и закончится она печально – трагичной, но весьма красивой смертью, – только и прочитал Леон по ее губам без какого-либо намека на торжествующую улыбку или же издевательскую ухмылку над ним. Он чувствовал только немое раскаяние, извинение, которое она так и не решилась сказать вслух, даже одними губами, хотя Леон и понимал, что не насколько жалок, чтобы принимать ее извинения, которые сейчас ничего не исправят. Он ее ненавидит, и слова здесь ни к чему, хватает только взгляда…

Рука Хартфилии с крепко сжатым в кулаке кулоном немного развернулась, а в вместе с ней будто и добрая половина органов сменила свои места, доводя этой невыносимой болью чуть ли не до беспамятства. Кровь тонкими, мелкими струйками стекала вниз, и демон чувствовал ее, все еще, пока еще – липкая, горячая, она уходила, а вместе с ней и вся его злость, ненависть, желание убить, отомстить за насмешку. Люси уже не могла остановиться, ей оставалось только смотреть в эти медленно темнеющие, теряющие свой ненастоящий свет глаза и радоваться, что все плохое, что только могло случиться, уже позади. Она и сама чувствовала, как эта жалкая демоническая сущность покидает тело мага и оказывается полностью в ее власти, в этом кулоне. Черная, прогнившая душа демона сейчас целиком и полностью зависит от ее прихоти, ее желания, как, собственно, и все человеческие души сейчас она беспомощна, и стоит сжать руку крепче, как кулон треснет, рассыплется, а вместе с ним и душа просто развеется ветром, будто ее и не было.

Последнее, что видел демон перед тем, как потерять себя – алые глаза и блики огня, отражающиеся в них…

====== Все на своих местах, часть 3: Самопожертвование, 1… ======

Свет, все краски, смешавшиеся в одну сплошную неразбериху, начали меркнуть в глазах Леона, быстро и бесповоротно: вместе и с полумраком, царящим в помещении, стоящим в самых дальних уголках; с ярко-красным огнем, полыхающим так близко, непокорно, неудержимо, что все еще чувствуется его жар на коже; с красно-черными глазами напротив, смотрящих с таким мерзким, тошнотворным, немым, так и не озвученным вслух раскаянием, ведь Хартфилии так и не хватило духа, чтобы сказать какие-то два жалких слова. Бороться, упорно, но безрезультатно сражаться, наивно верить в свою победу, в свое существование в этом теле, как-то противостоять, не было уже никакого смысла, ни желания; демон, проклиная всех их за свое поражение, поддался нерушимому напору со стороны девушки, подчиняясь ей, исчезая раз и навсегда, отдавая свою душу в ее умелые руки.