Олдорандо (СИ)

   При одной из таких вспышек Юли увидел два человеческих скелета, распластанных на полу ниши. Они сжимали друг друга в объятиях, хотя время лишило эту позу какой-либо нежности и сейчас лишь кости терлись о другие кости, а страшный оскал черепа ухмылялся в ответ на другой оскал. Но поза любви вызывала страшное предположение о неожиданной кончине двух людей и настораживал жуткий оскал двух целующих друг друга черепов. Юли невольно подумал о найденном ими мертвом фагоре с его длинным копьём, которым можно было пронзить сразу двоих. Впрочем, беглецы не стали останавливаться рядом с останками людей, которые некогда, как и они сами, надеялись на лучшее, и поспешили дальше.

   Юли вдруг почувствовал, что стало холоднее. Свежий воздух потоком вытекал из жерла бокового туннеля и беглецы без лишних слов свернули туда.

   Тотчас из-за угла галереи, где воздух был уже более холодным, выскочили два пушистых зверька неведомой им породы, которых Скара и Усилк, всегда готовые к защите, пришибли на месте дубинками. А за углом вдруг снова раздался писк -- там, в маленьком логове неподалеку находился детеныш убитых зверьков, издававший жалобные звуки и тыкавшийся тупым носом в их руки. Но бывшие узники были так голодны, что разодрали его на части руками и стали пожирать его сырым, пока мясо было ещё теплым. Запах и вкус крови разбудил в них зверский аппетит и они сожрали также и тушки его родителей. Юли и Искадор только поморщились при виде кровавой и варварской трапезы -- уж слишком её звуки напоминали страшное пиршество червя Вутры.

   Немного утолив голод, они отправились дальше по длинному коридору, стены которого светились слабым светом. Присмотревшись, Юли понял, что на стенах здесь росла светящаяся плесень. Раньше он даже не слышал ни о чем подобном. Он не представлял, как что-то может расти в полной темноте. Впрочем, скоро колония странной плесени осталась позади. Перед ними снова расстилались однообразные каменные тропы.

   К счастью, теперь направление, указываемое им сквозняком, было непрерывным и неизменным. Всего через два часа они выбрались в широкую и низкую пещеру, в которую проникал слабый багряный свет.

   Вначале Юли подумал, что трепещущий свет, падающий через щели в камнях -- это какой-то новый странный природный феномен. Но на этот раз им невероятно повезло. Они наткнулись на вход в пещеру, из которой на тропу падали дрожащие отсветы живого огня!

   Правда, этот вход был завален, точнее, перегорожен подобием щелястой стены, неровно и грубо сложенной из больших необработанных камней. Но эта последняя преграда была уже несерьёзной. Хотя камни оказались слишком тяжелы для того, чтобы сдвинуть их руками, несколько верхних тотчас с грохотом обрушились, едва Юли загнал между ними древко своего нового копья и как следует нажал. Теперь в её верхней части зияло сквозное отверстие и беглецы, все вместе, стали разбирать её. Утратив монолитность, стена начала разваливаться и всего через минуту они превратили её в груду обломков. Перебраться через них и войти внутрь для закаленных небывалыми испытаниями путешественников было и вовсе пустяком. Тут же в глаза им ударил свет. Они с интересом осмотрелись.

   В одном углу новой пещеры горел костер. Его пламя то угасало, то вспыхивало вновь. Его свет озарял несомненные признаки человеческого обитания. Остатки того, что когда-то было дверью, запиравшей проход в подземный лабиринт. Под полуразрушенным покосившимся навесом росла колония грибов. Рядом стояла нетопленая печь, труба которой уходила в кровлю пещеры. В загороженном прутьями жерле печи помещался выводок притов с ярко светящимися в темноте глазами. Тут же был грубо сколоченный из кусков дерева загон. В нем беспокойно перебирали копытцами три тощих козы. А недалеко от костра, на расстеленных шкурах, сидели три женщины -- одна старуха и две совсем молодые. Неподалеку виднелись другие шкуры, сваленные в кучу. Когда в их пещеру пролезли по очереди Юли, Усилк, Искадор и Скара, женщины заверещали и девушки с криком улизнули через другой узкий вход.

   Скара, не мешкая, по-хозяйски зашел в загон с козами, схватил какой-то предмет, напоминавший ведро, и начал грубо доить мекающих коз, не обращая внимания на нечленораздельные вопли старухи. Очевидно, она была парализована и не могла ни двигаться, ни толком говорить. Усилк тут же прервал её вопли крепким ударом дубинки по черепу. Скара, даже не оглянувшись, продолжал своё дело -- в юности он был фермером. Струйки молока стекали в самодельный сосуд, оказавшийся выдолбленной и высушенной тыквой. Но молока у коз было очень мало. Каждому из четверых досталась всего пара глотков, лишь разбудившая голод.