Оле Бинкоп

Шпроты, бутерброды, петрушка и кофе являлись на письменном столе Краусхара с неумолимой закономерностью, словно в честь Всемирного дня бюрократов. И почти в ту же секунду секретарша запирала изнутри дверь его кабинета. Так у них было заведено со времен краусхаровского предшественника. Снаружи на двери вывешивалась табличка: «Идет заседание. Просьба не мешать». Всего этого Вилли Краусхар поначалу не знал. Мы должны сообщить об этом в его оправдание. И вообще, товарищи, мы попросили бы вас не делать никаких обобщений на основе вышеизложенного, ибо сказано же в инструкции: работники районных управлений, встаньте из-за письменных столов! Сказано-то сказано, но разве сверху не спускают достаточно клея, чтобы накрепко прилепить работников к их столам? А как прикажете заполнять сводки и вопросники для окружного секретариата без кабинетов, циркуляров, телефонов? Что получится, если Краусхар, вставший из-за стола, начнет повсюду разъезжать, чтобы инструктировать, а из окружного секретариата приедет другой инструктор, тоже чтобы инструктировать? Допустим, что окружной инструктор проявит максимум добросовестности, станет разыскивать Краусхара, объездит район и обнаружит недостаточно активную борьбу с колорадским жуком. А дальше? Дальше наш Вилли получит свою, положенную ему сигару и приказ обрушить все силы на колорадского жука, начнет разрываться на части и в конце концов совершенно упустит из виду кампанию по внедрению открытых коровников и план увеличения поголовья.

Да, таковы трудности, которые неведомы человеку, сидящему на тракторе. Инструктору районного управления приходится порой держать в голове такие вещи, каких профаны и мы, с нашей школьной подготовкой, даже представить себе не можем. (Теперь Краусхар уже вполне заслуживал тумака, о котором он просил своих друзей перед вступлением в должность.)

А в общем-то ничего плохого про Вилли Краусхара не скажешь. Выполняет он свои обязанности добросовестно, человек он положительный, бережливый и по воскресеньям ездит на мотоцикле. Жена сидит на багажнике, а коляски для детей пока нет. Стоп! Такой ли уж он положительный? В его биографии есть небольшое пятно, еле заметный изъян.

Это случилось после совещания деревенских бургомистров. Сельскому хозяйству указали новую линию развития. А потом все радовались — уж больно проста была новая линия: передовой крестьянин сажает только квадратно-гнездовым способом. Пили, шумели, Вилли Краусхар тоже пил, против обыкновения, — не сказать, чтобы много, но и не сказать, чтобы мало.

А у Фриды Симсон как раз выдался опасный, мятежный день, и она ходила как чокнутая. В этом состоянии она наткнулась на Краусхара. Из нее фонтаном било многомесячное, нерастраченное благожелательство. Она смеялась, курила и была похожа на памятник своим юным дням.

У Краусхара язык работал без устали и тоже источал благожелательство.

— Эх, черт подери, не будь я женат…

— Уж такова моя судьба, — вздохнула Фрида, подмигивая. — Все, кто получше, давно женаты. Как ни старайся, до счастья не доедешь.

— Ну, насчет счастья не скажи, — ответил Краусхар, осмелев до чрезвычайности.

Дружеская встреча подходила к концу. Бургомистры уселись на велосипеды и мопеды и — кто более, кто менее прямо — двинулись по домам.

А Вилли Краусхар поздней ночной порой вдруг с изумлением увидел, что бредет под ручку с Фридой.

— Ну нет, — сказал он, — так не годится! — и выпустил руку Фриды.

Фриде это пришлось ох как не по вкусу!

— Эй, эй, — крикнула она, — ты чего сдрейфил? Разве мы не товарищи по партии?

Тут Краусхар вдруг смекнул, что жена-то с детьми уехала к теще. И может, какая-никакая дорожка все-таки ведет к счастью.

Ночь, когда фотография жены была повернута к стене, вряд ли можно назвать самой почетной в биографии Краусхара. Все было привычно и скучно, как в захудалой конторе.

Но утро оказалось и того хуже. Едва солнце озарило Фриду, она почувствовала себя чуть ли не изнасилованной, начала причитать и сыпать упреками. Краусхару пришлось немало попотеть, прежде чем он убедил прямолинейную Фриду не затевать персонального дела о ее же собственном моральном разложении.

Вот что бывает порою с человеком! В конце концов они решили по-товарищески поделить вину и впредь помалкивать о таком проявлении человеческой, слишком даже человеческой слабости.

Прискорбный этот случай был почти забыт, и каждый из них втихомолку вспоминал о нем лишь изредка, при встречах.

Вилли Краусхар ведет длинный разговор по телефону с одним товарищем из районной газеты, продающим подержанную коляску для мотоцикла, когда ему вдруг докладывают, что его желает видеть Фрида Симсон, бургомистр из Блюменау.

Он не сразу принимает Фриду. Ему надо сперва позвонить на стоянку, где находится его мотоцикл, а потом сообщить жене, что у них появились виды на коляску. В конце концов, каждый человек имеет право на личную жизнь.