Оле Бинкоп

А сама думает при этом про задачу по алгебре: хорошо бы, Мертке помогла ее решить. Примирение, крупные слезы, как у кинозвезды.

Сегодня воскресенье. У Курратов — праздник примирения и запах свежего кофе. Сбитые сливки с черного рынка, разные лакомства, разговоры о заграничных модах.

— Папа, когда ты купишь мне заграничные туфли?

Господин Куррат, лейтенант запаса, проводит рукой по безупречной лейтенантской прическе.

— Разве я не приносил тебе бананов?

— Ох, вечно эти бананы, меня уже тошнит от них.

Вдруг является сын архитектора. Откуда он взялся, уму непостижимо. Почему его встречают как родного? Неужели у Роми есть тайны от подруги?

Господин Куррат угощает молодого человека американскими сигаретами. Они садятся в сторонке у курительного столика. Как принято.

Молодой человек выпускает дым через нос.

А дамы говорят о фасонах вязаных кофточек. Выходит, Мертке тоже дама? Вы только подумайте! Здесь она дама. Что бы ни творилось за стенами этого дома.

У Мертке, на ее счастье, есть два уха: одно — глупое, другое — умное. И умное ухо слышит гораздо больше, чем ему положено. Куда же это годится, разве так поступают истинные друзья? Господин Куррат просит молодого человека замолвить за него словечко перед папой-архитектором:

— У нас прибавление семейства — автомобиль. — Словом, нужен гараж.

Молодой человек напускает на себя важность:

— Официальный или левый?

Господин Куррат разливает вино и кивком подзывает дочь:

— Ты бы помогла мне хозяйничать.

По мнению Мертке, нет ничего глупее, чем беседовать с матерью Роми о шляпках и слушать разговоры господина Куррата о «левых» гаражах. Чувствуя себя лишней, она уходит.

Внизу, у покрытого черной пылью пожарного крана, ее перехватывает Роми.

— Мертке, прости, я оставила тебя одну.

На этот раз Роми не удается быстро достичь примирения с худенькой девочкой в стоптанных башмаках.

— Можешь целоваться с этим маменькиным сынком. Меня бы от него стошнило. Он жует резинку.

— Жевать резинку — это современно. — Тут Роми, должно быть, снова вспоминает про задачи по алгебре. Она и для Мертке раздобудет мальчика. Пусть только Мертке научится танцевать, перестанет молиться на красных и выйдет из Свободной молодежи. — Современному человеку не нужна религия.

Мертке оставляет Роми у пожарного крана.

Недозрелый юнец вторгся в школьную дружбу. Кольцо дружбы дало первую трещину.

Проходит год. Еще полгода — и Мертке кончит школу. Учится она старательно, и мать ею довольна.

Однажды под вечер заявляется Роми.

— Могу я по-прежнему считать тебя своей подругой?

— Ты же говорила, что я молюсь на красных?

— Умоляю, прости! — Роми в отчаянии. Сын архитектора ее покинул.

— А он тебе что, до зарезу нужен?

До чего наивное дитя эта Мертке. Роми протягивает ей два письма. Одно — сыну архитектора, другое — отцу, лавочнику Куррату. А Роми, хочешь не хочешь, прыгнет в заброшенную шахту, и маслянистые воды сомкнутся над ее головой.

Мертке хохочет.

Роми утирает слезы тыльной стороной ладони — совсем не так, как принято у настоящих леди.

— Милая Мертке, с тобой никогда не случится ничего подобного, ты не из тех. Ты не проболтаешься. — Одним словом: у Роми будет ребенок, но она не желает быть покинутой матерью: — Мертке, спаси меня!

Мертке больше не смеется. Ребенок в классе, колыбелька на парте. Младенца ведь нужно кормить по часам. Но какой от нее ждут помощи — непонятно.

Роми бросается ей на шею:

— Ты мой единственный друг!

Мертке растрогана.

Они не идут на занятия. Уезжают в Берлин. Мертке не без опаски соглашается на эту незаконную поездку. Роми давно уже перестала быть ее подругой, но все равно она человек. Нельзя допустить, чтобы человек с горя наложил на себя руки. В таких случаях иногда приходится совершать и незаконные поступки.

Поездка не из веселых. Сомнения, тревоги одолевают их. Они почти не разговаривают, и каждая теребит свой носовой платок. Роми знает одного врача, свободного врача из свободного мира, и этот врач может сделать существующее несуществующим. В сумочке у Роми шуршат бумажки, выкраденные из кассы в отцовской лавке.

В Берлине при выходе с перрона их поджидает лавочник Куррат. Ну и ну!

Роми — вот пройдоха — сунула прощальное письмо под будильник на тумбочке, а будильник поставила так, чтобы ее папочка мог успеть на тот же поезд. Умна, ничего не скажешь. В письме между прочим стояло: «…виноват ты, папа, это тебе во что бы то ни стало понадобился гараж…»

Господин Куррат доволен, что случайно встретил в Берлине свою дочь с подругой.

— Какое удачное совпадение! — Он тут по торговым делам. И кто же попадается ему навстречу? Две беглянки, прогульщицы. Нет, вы подумайте, как здорово!

Господин Куррат полагает, что отеческое попечение будет совсем не лишним при знакомстве молодых девушек с большим миром. Благословен случай, давший господину Куррату возможность показать себя заботливым отцом.