Олег Вещий. Великий викинг Руси

«Сага об Инглингах» рассказывает о нескольких поколениях этого рода, одного из самых знаменитых в Скандинавии — рода правителей Швеции и Норвегии. О большинстве этих конунгов неизвестно ничего, кроме обстоятельств их смерти. И эти обстоятельства столь же странны, необычны, а иногда и нелепы, как обстоятельства гибели древнерусских князей. Один из конунгов пьяным падает в чан с мёдом и тонет в нём, другой входит вслед за карликом в камень, третьего убивает вилами какой-то раб и т. д. Такие подробности показывают, что обстоятельства смерти сохраняются в устной традиции и зачастую являются единственными «фактами» жизни героев-правителей. То, как наступает смерть, особенно существенно и, как правило, это выглядит весьма своеобразно. По-видимому, уход в иной мир оказывался важнее конкретных деяний — во всяком случае, такова традиция мифоисторического повествования о древних временах. Та же особенность, следы которой сохранились и в летописном рассказе, роднит легенды о древнерусских князьях с легендарной историей скандинавских конунгов, отразившейся в сагах. Это показывает, что и предания о древнерусских князьях формировались на Руси в славяно-скандинавской среде, для которой были характерны определённые черты древнескандинавского историко-эпического восприятия.

Символичны и «атрибуты» смерти Олега. Как уже говорилось, их три — конь, череп (коня) и змея. Бесспорно, они носят хтонический характер. С одной стороны, конь представляет собой как бы символическое воплощение своего хозяина (недаром известны захоронения с конями в разных культурах, в том числе древнескандинавской и древнерусской). «Конь изначально является единосущным воину созданием, и в качестве самостоятельного персонажа конь может выступать лишь как маркёр всадника»[412]. С другой — конь во многих культурах Евразии, включая индоевропейцев, выступает и в качестве связующего звена между разными мирами — в этом отношении он, безусловно, связан с загробным миром[413]. В славянской традиции конь также сопряжён с погребальным культом. Он являлся одним из жертвенных животных на похоронах. В фольклоре с его помощью герой преодолевает границу между мирами, попадая в далёкие волшебные страны и иные места (например, в Тридевятое царство). Согласно народным представлениям, конь даже может видеть смерть, что выражается в его беспокойном поведении. Очевидна связь коня с персонажами «низшей» славянской мифологии, в частности, с вилами (женскими духами, которые могли иметь конские ноги), русалками, домовым и т. д.[414] Конь использовался в гадательных практиках, существовали приметы и обряды, с помощью которых по поведению коня предсказывали будущее, усматривали предзнаменования в том или ином случае. Это касалось и смерти[415]. Поэтому в легенде о смерти Олега конь, связанный с волхованием, выглядит чрезвычайно показательно.

Особый мотив — споткнувшийся конь как дурная примета, знак будущей беды или гибели. Ближайший по времени к Олегу пример можно найти в той же Повести временных лет[416]. «Глеб тотчас же сел на коня и отправился с малою дружиною, потому что был послушлив отцу. И когда пришёл он на Волгу, то в поле споткнулся конь его на рытвине, и повредил Глеб себе немного ногу»[417]. Речь идёт о князе Глебе Владимировиче, убитом в 1015 году по приказу Святополка Окаянного. Существенно, что в этом рассказе не только спотыкается конь, но и повреждается нога князя — всё это знаки скорой смерти, роднящие данный мотив с преданием об Олеге (конь как предзнаменование смерти и нога как её начало). Загробный мир у индоевропейцев нередко представлялся в виде пастбища, лугов, на которых пасутся божественные кони[418]. Отправка Олегом коня на своего рода вольный выпас в какой-то степени также соотносится с этим образом. В гаданиях использовался и конский череп, который мог выступать и символом смерти, и выставленным напоказ оберегом (конский череп на шесте сопровождает жилище Бабы-яги в русских сказках, выполняя важную сюжетную функцию)[419].