Оленья кавалерия или смерть от кота своего…

По пути на самый дальний край империи, в Охотском порту, ссыльного «попа-расстригу» с вырванными ноздрями и перехватил ссыльный начальник порта. Так неплохо образованный москвич Яков Самгин с 1741 года стал учителем для 21 мальчика. И не факт, что он пугал охотских детей обезображенным приговором лицом – ссыльных и каторжников с, как тогда говорили, «рваными» ноздрями в ту эпоху между Якутском и Камчаткой было немало.

«Для обучения детей цифири и некоторой части геометрии…»

Однако, ссыльный иеромонах мог учить только чтению и прочим гуманитарным предметам, будущим же морякам требовались и основательные знания по математике и геометрии. Поэтому в 1742 году начальник Охотского порта граф Девиер пишет вышестоящему начальству: «Для обучения детей цифири и некоторой части геометрии надобно прислать в Охотск одного студента искусного, те науки знающего, снабдя его книгами, арифметикой и геометрией и с принадлежащими к ним инструментами, дабы здесь дети без обучения не оставались дураками и по употреблению в службе Ея Императорского Величества могли всегда годны быть…»

Охотской школе повезло – в это время из Москвы на Камчатку отправлялась большая церковная миссия для крещения аборигенов, в состав которой включили группу выпускников Московской Славяно-Греко-Латинской академии. В ту эпоху это был ведущий ВУЗ страны, дававший разностороннее и прекрасное образование, именно его выпускники обычно становились педагогами в лучших учебных заведениях России.

Так со следующего 1743 года в Охотске появился ещё один хороший учитель – «студент школы философии» (то есть выпускник философского факультета московской Академии) Дмитрий Камшигин. Он стал первым на Дальнем Востоке преподавателем, ранее специально учившимся основам педагогики.

Благодаря тому, что Охотск весь XVIII век был главным тихоокеанским портом России, наконец заработавшая в городе «навигацкая школа» не прекращала свою деятельность вплоть до середины следующего столетия. Школа из начальной вскоре по-настоящему стала «навигацкой», когда один из самых опытных мореплавателей региона, лейтенант Хметевский, получил приказ: «Собрать 10 мальчиков и готовить их так, чтобы они, будучи в обучении, могли для надобности здесь к мореплаванию служителей вступить в навигационные науки».

Василий Хметевский был создателем первых карт Охотского моря и побережья Камчатки, участвовал в первой русской экспедиции к берегам Японии. В 1756 году Охотская школа, благодаря стараниям Сибирского губернатора Василия Мятлева, который сам в прошлом был опытным моряком, получила из столицы и первоклассное по тем временам оборудование – «карты меркаторские и плоские», таблицы логарифмов, циркули, квадрант и прочие дорогие в ту эпоху морские приборы.

Занятия велись лейтенантом Хметевским при помощи нескольких педагогов из опытных морских штурманов. Учебное заведение на берегу Охотского моря удачно совмещало в себе начальную и профессиональную школу. В середине XVIII века здесь обучалось два десятка «навигацких» учеников и столько же лишь постигавших азы грамоты. Первые получали стипендию – от 12 до 72 рублей в год, в зависимости от специализации. Вторые стипендий не получали, зато учились бесплатно.

Так школа в Охотске стала первым на Дальнем Востоке техническим учебным заведением. По меркам той эпохи её можно считать почти настоящим ВУЗом.

«И по ученым книжицам камчатских отроков обучать алфавиту…»

Почти одновременно с Якутском и Охотском учебные заведения возникли и в самом удалённом уголке Российской империи – на Камчатке, которая тогда славилась как источник драгоценных мехов и место самой дальней ссылки. Первую школу здесь открыли в 1741 году в Большерецком остроге по инициативе Георга Стеллера, сотрудника Петербургской академии наук, приехавшего на Камчатку вместе с экспедицией Беринга.

Расположенный на западном берегу полуострова (в 170 км к юго-западу от современного Петропавловска), Большерецкий острог был крупнейшем русским «городом» в этом регионе – аж три сотни постоянных обитателей. Как и в Якутске с Охотском, первыми учителями в Большерецкой школе стали ссыльные – некто Иван Гуляев и поручик Пражевский. Зарплату им платил Георг Стеллер из личных денег.

Однако спустя четыре года начался совершенно новый этап в истории камчатского просвещения – на полуострове появилась большая группа профессиональных учителей из Москвы и Петербурга.

Дело в том, что далёкая Камчатка рассматривалась высшей властью не только как место ссылки, но и как важнейший стратегический регион. Однако взрослых россиян мужского пола (даже если считать всех ссыльных всех наций) к середине XVIII века на полуострове не набралось бы и пяти сотен. При этом на Камчатке проживало около 10 тысяч коренных обитателей, «камчадалов»-ительменов, и несколько тысяч кочевых «оленных коряков». По сути все их отношения с русской властью ограничивались нерегулярной меновой торговлей и уплатой «ясака», меховой дани.