Оленья кавалерия или смерть от кота своего…

«Бедные вдовы принуждены бывали в прежние годы искать грехоснимателей с великим трудом и убытком, а иногда и вдоветь век свой. Но как казаки на Камчатку наехали, то оная трудность миновала…» – не без юмора описывает Степан Крашенинников эту особенность семейной жизни ительменов.

Русских первопроходцев удивляли и брачные обычаи юкагиров, живших к северо-западу от камчатских ительменов. На фоне «товарищей по жене» у чукчей, запредельной ревности коряков или столь же беспредельной вольности ительменов, юкагирские семьи по началу не казались русским очевидцам какими-то особенными. Но к концу XVIII века, власти Российской империи наконец наладили регулярные переписи аборигенов Дальнего Востока – такие переписи были важны для взимания «ясака», драгоценной меховой дани. И вот тут-то и выяснилось, что некоторые юкагирские семьи из поколения в поколение имеют одну особенность – жена заметно старше мужа.

«Князец Козьма Щербаков, 54 года. У него жена Наталья Тимофеева из казачьих дочерей, 61 год. Константин Семенов, 15 лет. У Константина жена Сима Андреева, взятая из Чуванского роду, 19 лет. Семен Чичаканов, 43 года. У него жена Парасковья Васильева, взятая из Ламутского Уяганского роду, 46 лет. Павел Чичаканов, 15 лет. У него жена Аграфена Семенова из Чуванского роду, 18 лет. Николай Чаин, 26 лет. У него жена Евдокия Антонова, взятая из Омотского роду, 40 лет…» – гласят сухие строки «ревизской сказки» 1793 года, то есть государственной переписи «новокрещённых» юкагиров из «Третьего Омолонского рода», кочевавшего к востоку от Колымы, между её притоками, реками Омолон и Большой Анюй.

Юкагиры были самым малочисленным народом на крайнем севере Дальнего Востока, и никто из путешественников или учёных той эпохи не познакомился близко с ними. Поэтому нам неизвестно как сами юкагиры объясняли такой обычай, почему их жёны были всегда старше мужей. Вероятно, «князцы», то есть старейшины юкагиров, предпочитали женить своих едва подросших сыновей на девушках постарше из других родов, ведь такие жёны могли уже быть полноценными работницами.

«…когда мужа в юрте не было»

Спустя столетие после близкого знакомства с чукчами, в двух тысячах вёрст к югу от Чукотки подданные Российской империи вновь с удивлением обнаружили мощные пережитки группового брака. С нивхами, живущими по обоим берегам Татарского пролива, в устье Амура и на Сахалине, русские впервые стали регулярно общаться только в середине XIX века, после присоединения Приморья и Приамурья к нашей стране.

Первоначально никаких брачных странностей у «гиляков», как изначально звали в Российской империи нивхов, не заметили – в глаза бросались обычные парные семьи. Первым нечто удивительное обнаружил Лев Штернберг, молодой студент, в 1889 году сосланный на Сахалин за революционную деятельность.

Проведя в сахалинской ссылке почти десять лет, он объехал и изучил весь остров, близко познакомившись с его аборигенами. Собранные им этнографические материалы были настолько интересны и уникальны, что Императорская Санкт-Петербургская академия наук даже ходатайствовала перед царскими властями о досрочном возвращении учёного-революционера из ссылки.

Именно Лев Штернберг первым изучил семейные особенности «гиляков»-нивхов. «Можно объехать всю территорию гиляков, – писал ссыльный учёный, – жить в юртах, подолгу наблюдать семейную жизнь их и не замечать в строе их семьи ничего необычного. В больших зимних юртах обитатели занимают свои нары семьями, живущими каждая своими обособленными интересами. Между мужем, женой и их детьми царит полное согласие и нежные отношения. Мало того, нередко можно встретить случаи поразительно преданности и любви между супругами; когда один умирает, то другой нередко налагает на себя руки или умирает с тоски. Словом, по всем видимостям, мы имеем дело с типом семьи, которую принято называть патриархальной. Но не такова она в действительности. Прежде всего вас поражает странная родственная номенклатура. Целая группа женщин зовет целую группу мужчин своими мужьями… Точно так же целая группа мужчин зовёт группу женщин своими матерями…»

Прожив несколько лет бок о бок с нивхами, Лев Штернберг с удивлением понял, что у этих аборигенов Сахалина и Приамурья «каждый гиляк имеет супружеские права на жён своих братьев и на сестёр своей жены». Штернберг писал об этом не без юмора: «Европеец с удивлением слушает, как гиляцкий мальчуган зовёт супругу своего старшего брата “ан’геj” (жена), а она его – муженёк (“пу” или “ычих”), или как сплошь и рядом гиляк говорит: “Я пойду к своим отцам, матерям”…»