Оленья кавалерия или смерть от кота своего…

Мятежный есаул Козыревский своё обещание выполнил. Однако уже без атамана бунтовщиков Данилы Анциферова – тот погиб через несколько месяцев, в феврале следующего 1712 года в стычке с ительменами недалеко от Авачинской бухты, где сегодня располагается столица полуострова Петропавловск-Камчатский. Не рассчитывая одолеть казаков в открытом бою, местные ительмены притворным смирением заманили атамана Данилу с 17 казаками на переговоры, выдали меховую дань и «аманатов»-заложников, а ночью сожгли всех в юрте прямо с заложниками.

Ивану Козыревскому вновь повезло избежать гибели, он в этом время был на противоположном берегу полуострова, на реке Кыхчик, собирая «ясак» и составляя первую карту южной оконечности Камчатки. В следующем 1713 году он возглавил новый поход на Курилы. На этот раз оставшиеся под началом Козыревского мятежники готовили эту экспедицию вместе с новым «прикащиком» Камчатки, Василием Колесовым, недавно прибывшим из Якутска на полуостров.

Камчатские земли в те годы были настолько далеки и труднодоступны, что те из представителей власти, кто сумел суда пробиться сквозь тайгу, тундру и «немирных коряков», предпочитали не ссориться в открытую с бывшими бунтовщиками. К тому же казаков на камчатке было крайне мало, их число никогда не превышало пару сотен – каждый человек был на счету и использовался для «государевой службы», даже бунтовщик. «Прикащик» Колесов позднее прямо писал, что Иван Козыревский отправился «заслуживать вины свои приискиванием морских островов…»

Пропавшая карта и первый русский японовед

От властей мятежный есаул Козыревский получил две медные пушки, запас пороха и даже одну нарезную пищаль. С ним в поход на Курилы в апреле 1713 года отправились 55 казаков, в том числе его брат Пётр, и 11 аборигенов-«камчадалов». Лодки опять строили сами, паруса и снасти изготовляли из местной крапивы по обычаю ительменов и айнов, которые умели плести ткани из этой жгучей травы.

Подробности того похода до наших дней не сохранились. Привезенные с Курил записи Козыревского и созданный им первый в мире «тем островам чертеж, даже и до Матманского острова» (так изначально русские именовали японский Хоккайдо) в 1714 году отправили в Якутск вместе с огромным соболиным «ясаком», собранным на камчатских землях за несколько лет. Но по пути с Камчатки караван разграбили (см. главу 15-ю) соблазнившиеся его меховыми богатствами юкагиры, прежде воевавшие в союзе с русскими против коряков. Вместе с похищенными соболями и лисицами пропали и подробные документы Козыревского о походе на Курилы…

Лишь в 1726 году, когда государство Российское готовило для исследования Дальнего Востока большую экспедицию Беринга, бывший есаул Иван Козыревский вновь сделал изложение сведений, собранных им на Курилах, а так же вновь составил карту, «Чертеж Камчатского Носу и морским островам». Именно Козыревский первым зафиксировал имена основных островов Курильского архипелага в почти привычном нам виде – «Сияскутан» (Шикотан), «Пурумушир» (Парамушир), «Онникутан» (Онекотан), «Шумчю» (Шумшу), «Ытурпу» (Итуруп) и т. д.

Козыревский дал краткое, но весьма точное описание географии, флоры и фауны островов. Описал местных жителей, «курилов», их быт и нравы, и даже особенности навигации между разными островами. Упомянул и действующие на островах вулканы, например один из клочков суши подписал на карте так: «Остров Араумакутаи, горит и люди не живут. На нем находится огнедышущая гора…» В переводе с языка айнов «Хар ум котан» означает «Остров лилий». Этот остров, на современных картах обозначенный как Харимкотан, представляет собой надводную часть вырастающего с морского дна огромного вулкана, действующего и ныне…

Именно Козыревский первым из русских доподлинно выяснил, что к югу за Курилами действительно лежит «многолюдная земля Нифонт», то есть Япония. Он же, ни разу не побывав в этой стране, сделал первое русское писание Японии – на удивление ёмкое и точное. В своих описаниях, Козыревский опирался на сведения, полученные от аборигенов южных Курил и нескольких японцев, которые в разные годы попали в качестве пленников к ительменами и айнам.

Козыревский даже описал остров Хонсю, крупнейший в Японском архипелаге. Некоторые перечисленные им города и сегодня легко можно узнать на современной карте, например город Осака, в записи Козыревского «Узака». Вполне правильно передал Козыревский и старое название японской столицы – «Эдо». Не забыл упомянуть, что «Нифонское государство» богато шёлком и хлопковыми тканями, тогда редкими и ценившимися на Руси. Словом, Ивана Козыревского можно вполне обоснованно считать первым отечественным японоведом.

Впрочем, в 1726 году уже не было никакого Ивана, бывшего мятежного есаула. Карту Курил и Японии составлял «монах Игнатий», один из первых «схимников» Камчатки.

Первый хлеб «монаха Игнатия»