Олений заповедник

Это хороший комплимент, подумал Айтел, ведь что такое достоинство, настоящее достоинство, если не написанное на лице знание, чего стоят все человеческие желания.

– Так мило с твоей стороны сказать такое, Лулу, – сказал он и улыбнулся. – Знаешь, я не хотел бы, чтобы это пошло кругами, и, по-моему, я много лет никому об этом не говорил, но моя мать была французской горничной, прежде чем вышла за моего отца. Работала она, правда, только в лучших домах.

– Ох, Чарли, Чарли, – произнесла Лулу, и они оба рассмеялись. – Почему ты никогда не знал, – спросила она, – что был моей великой любовью?

Он поцеловал ее нежно в щеку, и она поехала, а он смотрел ей вслед. Внезапно ухо его уловило звук прибоя, он спустился к берегу и стал наблюдать, как воды Тихого океана мягко, упорно набегают на песок пляжа. Было еще рано, и Айтел мог не спешить домой; поеживаясь от прохлады, он сел на песок и стал сыпать его между пальцами, вспомнилось то время – казалось, это было в другой жизни, – когда он смотрел на девушку с серфинговой доской и пытался вовлечь ее в разговор. Воспоминание навалилось на него с силой забытой боли – как он жаждал обладать ею в тот день, словно это было бы вступлением в жизнь, которой он никогда не ведал.

Айтелу стало грустно, но это была приятная грусть. Он с удовольствием думал о возвращении домой: после многих дней безразличия он чувствовал сейчас нежность к Илене, как всегда после того, как изменял ей. Прежде чем заснуть, он обнимет ее и скажет, что любит. Сейчас ей не требовались эти слова в такой мере, как в свое время, но все равно она обрадуется, и Айтел, думая о тех годах, что они были женаты, возблагодарил судьбу за то, что они остались позади. Первый год был скверным: сплетни, воспоминания и целые месяцы, когда близость давалась им нелегко. И это тоже уже позади, и хотя с утратой ревности он утратил также чувство, какое в свое время питал к ней, у них по-прежнему была общая спальня, и то, что в ней происходило, было лучше многого другого.

Последний серьезный разлад возник, когда Илена обнаружила, что беременна. Она до смерти боялась аборта, а у него было такое чувство, точно он прикован к ней на всю жизнь. Но ребенок появился на свет, и теперь Айтел любил его или по крайней мере старался любить, а Илена, как сказала Лулу, выправилась. Она научилась содержать дом в порядке, управлять слугами, даже принимать гостей. В этом отношении она выросла, и многие завидовали его браку. Айтел вздохнул. Не может ли так быть, что такой вещи, как любовь, не существует, – просто каждый любит по-своему и старается поступать как можно лучше? «Жизнь превратила меня в детерминиста», – мелькнуло у него в голове.

Он сел в машину и не спеша поехал домой, поднялся по дороге, ведущей к дому, который он купил среди холмов киностолицы, поставил машину в гараже, с минуту выждал, готовя себя к встрече с Иленой, и прошел к ней в гостиную. Она подняла на него глаза от книги, которую читала, и он сразу увидел, что она не в настроении. Впрочем, она часто бывала мрачной в те вечера, когда он был ей неверен, и он не мог понять, то ли она знает, то ли просто чувствует себя неловко, и он подивился тому, как плохо понимает, что происходит у нее в голове.

– Как Виктор? – спросил он, войдя.

Илена вяло улыбнулась.

– Он сегодня был очень забавный, – сказала она. – Сейчас расскажу тебе, что он делал.

– Отлично, – сказал Айтел, – горю желанием услышать. Но сначала мне надо выпить. – Алкоголь смоет следы Лулу изо рта и подготовит его для Илены. Целуя ее в щеку, он постарался, чтобы это выглядело отчужденно и она ничего от него не ждала, когда они лягут в постель.

– Как прошло совещание? – спросила Илена.

– Сносно.

– Почему Колли не может принять решение? – раздраженно заметила она. – Вечно он все меняет.

– Такой уж он есть, – не стал возражать Айтел и сел рядом с ней.

– Я сегодня скучала без тебя, – сказала Илена. – И огорчилась, когда ты позвонил в обед.

– Я знаю.

– Нет, не знаешь.

– Ох, детка, я устал, – мягко сказал он. – Не ругай меня.

– Интересно, когда мы проведем вместе вечер, – уныло произнесла Илена.

– В конце недели, обещаю. Возможно, вечер пятницы.

– В пятницу днем у меня занятия танцем. Тогда ябуду усталой, – сказала она. Последний год она снова начала брать уроки танца – скорее всего, чтобы быть в форме, чем из карьерных соображений, но она хорошо танцевала и раза два, когда у них были гости, согласилась выступить перед ними.

– Но я обещаю тебе, что мы выкроим время в конце недели, дорогая, – сказал Айтел. Он сел поглубже на диване, сделал ублаготворяющий глоток из стакана и потер глаза, – Как ты провела сегодняшний день? – осведомился он.

– Днем играла в бридж.

– Отлично.

– Я ненавижу бридж, – сказала Илена.

Она была явно в плохом настроении, и Айтел с усталым видом, словно он и в самом деле долго совещался с Колли, выпрямился и погладил ее по плечу.

– В чем дело? – спросил он.

– Я сегодня утром была у моего психоаналитика.

– Ты же по-прежнему встречаешься с ним дважды в неделю, – уточнил Айтел.

– Да, я это знаю, Чарли, но сегодня утром мы с ним поругались.