Олений заповедник

– Мы с тобой не во всем были согласны, Чарли, но я всегда считал тебя другом. Я не обращаю внимания на то, что промелькнуло жемчужинами сегодня, это не повлияет на мое отношение к тебе.

Айтел усмехнулся.

– Я человек любопытный. – Муншин положил руки на колени. – Что ты думаешь об Илене после того, как я описал тебе ее?

– По-моему, она лучше того, что ты заслуживаешь.

– Я рад, что ты так сказал, Чарли. Я имею в виду: значит, я сумел передать ее достоинства. – Муншин помолчал и ослабил узел на кушаке халата. – Видишь ли, около часа назад я сказал Илене, что нашим отношениям пришел конец.

– Около часа назад!

Муншин кивнул.

– Ты хочешь сказать, что она здесь? – спросил Айтел. – Здесь, в нашем городке?

– Да.

– И ты привез ее сюда, чтобы дать ей отставку?

Муншин заходил из угла в угол.

– Я этого не планировал. Я часто беру ее с собой в поездки.

– И поселяешь в другом отеле?

– Ну я же объяснил ситуацию.

– А твоя жена когда должна приехать?

– Она будет здесь завтра. – Муншин высморкался. – Я понятия не имел, что все так произойдет. Я уже много месяцев понимал, что не могу продолжать отношения с Иленой, но не ожидал, что это произойдет сегодня.

Айтел покачал головой.

– А от меня ты чего хочешь? Чтобы я подержал ее за руку?

– Нет, я думал… – Вид у Муншина был несчастный. – Чарли, она ведь не знает здесь ни души.

– Так пусть едет назад в город.

– Мне невыносима мысль, что она одна. Она может что угодно выкинуть. Чарли, я просто с ума схожу. – Муншин уставился на носовой платок, который сжимал в кулаке. – Это ведь Илена сказала, что мы должны расстаться. Но я-то знаю, каково ей это. Всю вину она взвалит на себя. Будет считать, что недостаточно хороша для меня.

– А ведь это так, верно? – сказал Айтел. – Ты тоже так считаешь.

– Ну хорошо, прогнивший – это я. Никчемный – тоже я. – Муншин остановился перед Айтелом. – Чарли, я помню твои слова, воспроизвожу их в точности. Ты сказал мне, что, когда был мальчишкой, только и думал о том, как добыть себе женщину, а теперь не знаешь, как от нее избавляются.

– Я тогда просто занимался болтологией.

– Неужели ты не способен посочувствовать человеку?

– Тебе?

– Не мог бы ты зайти к ней?

– Я же с ней не знаком, – возразил Айтел.

– Можешь представиться как мой друг.

Айтел выпрямился в кресле.

– Скажи, Колли, ты поэтому одолжил мне деньги две недели назад?

– Какие деньги? – сказал Муншин.

– Не волнуйся по поводу того, что Серджиус присутствует при нашем разговоре, – сказал Айтел и рассмеялся. – Мне стыдно за тебя. Две тысячи долларов – немалая для Карлайла Муншина сумма для расплаты с безработным режиссером, который избавит его от девчонки.

– Чарли, ты испорченный человек, – громко произнес Муншин. – Я одолжил тебе деньги, потому что считаю тебя своим другом, и мне не следовало бы говорить тебе, что надо проявлять такт. Если об этом пойдет слух, мне каюк. – И продюсер провел пальцем по горлу. – Сейчас же я думаю прежде всего об Илене. Пусть этот мальчик будет свидетелем. Если с ней что-то случится, виноват в этом отчасти будешь ты.

–. С тобой не соскучишься, Колли, – начал было Айтел, но Муншин прервал его.

– Чарли, я не шучу: эту девочку нельзя оставлять одну. Разве я говорю, что я прав? Чего ты хочешь – моей крови? Предложи по крайней мерс какое-нибудь решение.

– Перебрось ее Мэриону Фэю.

– Ты просто камень, – сказал Муншин. – Человек страдает, а ты говоришь такие вещи.

– Я схожу к ней, – вдруг вырвалось у меня.

– Ты отличный малый, – усмехнулся Муншин, – но эта работа не для тебя.

– Не встревай, – рявкнул на меня Айтел.

– Даже мальчик готов к ней пойти, – сказал Муншин. – Скажи мне, Чарли, у тебя совсем вырезали сердце? Ни капельки не оставили? Или ты стал слишком стар, чтобы справиться с настоящей женщиной?

Айтел развалился в кресле, раскинув ноги, и уставился в потолок.

– О'кей, Колли, – медленно произнес он, – О'кей. Всякое одолжение требует встречного. Напьюсь с твоей девчонкой.

– Ты просто золото, Чарли, – прохрипел Муншин.

– А что, если произойдет сам знаешь что? – проронил Айтел.

– Ты что, садист? – спросил Муншин. – Я даже не думаю о таких вещах.

– А о чем ты думаешь?

– Что тебе понравится Илена и ты ей понравишься. Ей будет приятно, что человек твоей репутации и такой внушительной внешности любуется ею.

– О Господи, – вздохнул Айтел.

Зазвонил телефон.

Муншин хотел сказать что-то еще, словно боялся, что Айтел может передумать, но телефон звонил, и это отвлекало. По прихоти телефонистки он умолкнет, наступит тишина, потом он снова зазвонит.

– Да ответь же, – раздраженно бросил Айтел.

Муншин прижал трубку щекой. Он готовил нам новый коктейль, но услышанное заставило его прекратить всякую деятельность. До нас донеслись рыдания, а потом смех женщины – страх волнами катился по комнате. В ее голосе был такой ужас и такая боль, что, потрясенный, я уставился в пол. Затем она вскрикнула, так громко в своем одиночестве – слышать это было невыносимо.

– Откуда ты звонишь, Илена? – резко произнес Муншин в трубку.

Кульминационная точка была пройдена. Теперь слышались тихие всхлипывания.