Ольф. Книга третья

Я хотел любить и верить, я мечтал летать…

И цветы к закрытой двери… и письмо в тетрадь…

Щит свой на врата Царьграда… Ариадны нить…

Хама, подлеца и гада в их дерьме топить…

Отчего такой в нас комплекс: кто не я – в дерьмо!

Лишь поэт, душою топлесс, строит теремок.

Он пускает всех, он верит: теснота сплотит!

Но такие лезут звери… Теремок трещит.

Мир поэта – мир особый, без борьбы, без бед…

В нем поэт, скажу особо, больше, чем поэт.

Кто не внял – заткните ср…у, чтоб фонтан не бил.

…У попа была собака, он ее любил.

Фу. Грубо и некуртуазно. Но уж такой на тот момент у меня был настрой. Любе новый «шедевр» уж точно отправлять не стоит.

Маша, как обычно, вернулась к утру, я еще не спал. Провалиться в тяжелый сон удалось часа на три. Проснувшись, я перенес дневные уроки на вечер и отправился в город. Меня пугала встреча с Машей, когда она вновь выйдет на кухню или в ванную в футболке и трусиках, и придется смотреть ей в глаза. После того, что видел и что делал…

После того, что видел и что делал, желание было единственное, с которым я боролся всю ночь. Под гнетом этого желания я и сбежал – от Маши и от своих кошмаров.

Два фильма подряд в кинотеатре – и ничего не помню. Мысли были далеко. О чем были фильмы? На какую тему и в каких жанрах? Возможно, я отсидел на одном фильме два сеанса. Не знаю. Не помню. Не видел.

Жуткое состояние. Мир хохотал мне в лицо вертикально растянутым ртом и показывал языки. Хотелось нырнуть туда, в невидимую, но такую реальную для меня огнедышащую пасть, и сгореть, утонуть, провалиться…

Меня спасла работа. Урок за уроком, выездные и он-лайновые, один за другим почти без перерывов. Сетевые уроки я проводил в полупустых кафе, заказав чашку кофе и уединившись где-нибудь в уголке.

Отвлечься удалось. Забыть – нет.

Поздно вечером я возвращался с последнего занятия и, когда шел с остановки, заметил впереди наполовину знакомую парочку. Знакомой мне половиной была Маша, вторая половина в лице горбоносого статного парня кавказских кровей расплатилась с таксистом, помогла Маше выйти из машины и проводила в наш подъезд, галантно придержав дверь. Меня порадовало, что Маша указывала, куда идти, то есть гость – не постоянный, он здесь впервые. Но меня огорчил и разовый. Внутренний голос долбил в череп: «Ты ей не родственник, не родственник, не родственник!» Маша этого не знала и для развлечений пользовалась услугами других парней. Как она говорила? «От некоторых поступков удерживает только мужская рука, когда с чувством приложится к жаждущему приключений месту». Она просила помощи. Самый близкий человек не помог, придется расхлебывать последствия.

Между прочим, сегодня был вторник, Юросвиданческий день. Юра по-прежнему отдыхал с супругой в забугорье, и Маша, судя по всему, решила ему отомстить. Зуб за зуб.

Я вошел в квартиру через минуту, парочка уже уединилась, дверь в спальню Маши была закрыта. В прихожей вещи и обувь лежали внавалку – признак спешки. Окажись я на месте парня, мне тоже не терпелось бы оказаться с Машей вдвоем. Я его понимал.

И никто не понимал меня. Даже я сам. С чего у меня такой взбрык? Кто она мне?

В том-то и дело, что никто.

Забыть. Отвлечься. Уснуть. Согласен на снотворное или кувалдой в темечко. Снотворного нет. Кувалды тоже. Есть молоток, но я не дурак. Или дурак? По большому счету – дурак. А по маленькому?

А по-маленькому мы друг друга не стесняемся.

Но не сегодня. Сегодня каждый сам за себя, и мы делаем вид, что второго соквартирника не существует.

Маша с парнем в соседней комнате изо всех сил старались быть тихими и незаметными, но того, что происходило, не скроешь при всем желании, толщина стенки не позволяла.

Через десять минут во входную дверь позвонили.

– Это, наверное, ко мне, я открою! – звонко прокричала Маша.

Я следил из своей комнаты в открытую дверь. Маша пробежала в прихожую – раскрасневшаяся, босая, с растрепанными волосами. В одной футболке. То, что кроме футболки на ней ничего нет, было видно, когда она бежала. Впрочем, было видно и так.

По квартире пронеслась волна пряного запаха, он проник даже в мою комнату. Запах женщины. Точнее, запах любимой женщины – в том смысле, что любимой физически. Любовью в обычном смысле, большом, высоком и великом, в нашей квартире не пахло.

Короткие переговоры через дверь показали, что снаружи – доставка еды. Маша открыла дверь.