Ольф. Книга третья

В ожидании я встал в дверях своей комнаты. На этот раз промолчать нельзя, надо серьезно поговорить. Мои поза и взгляд пытались выразить мое отношение к происходящему. Учитывая мою внешнюю неэмоциональность, получалось плохо, но мой настрой объясняла сама ситуация. Во всяком случае, должна была. Не понять этого невозможно.

Обмотанная полотенцем от груди до бедер, Маша удивленно остановилась в открывшейся двери ванной. До сих пор между нами споров и, тем более, ссор по поводу поведения не происходило. Я обещал не переделывать Машу, и для нее, видимо, ничего выходящего за границы нормального сегодня не произошло. Недоумение на ее лице говорило именно об этом. В таком случае, где же у Маши эти границы?!

– Как это понимать? – Я сложил руки на груди.

Не знаю, на что я рассчитывал. Раскаяния ждать не приходилось, но хотя бы увидеть чувство вины и услышать «Не знаю, что на меня нашло, но обещаю, что больше такого не повторится!»

Маша блаженно закатила глаза:

– Прикинь: близнецы!

– И что?

– Ну, два одинаковых, понимаешь?

Я не понимал. Маша попробовала достучаться с другой стороны:

– Тебе никогда не хотелось оказаться в постели с двойняшками?

– Кажется, ты забыла, что у меня есть Люба. Мне больше никто не нужен.

– Представь, что Любу клонировали, и они обе в твоей постели.

Вот же ж, змея-искусительница. Я представил. Картинка мне понравилась.

Бррр. Люба – единственная и неповторимая, мне нужна она одна. «Мне нужна она одна» – в этой фразе нет лишних слов, каждое из них важно и обязательно. «Мне» – естественно. «Нужна»? Конечно. «Она». А кто же еще? «Одна». Именно. Половинок не бывает больше двух, иначе это не половинки.

Наверное, называя меня заторможенным и туповатым, в чем-то мои одноклассницы и однокурсницы были правы. Пока я формулировал мысль, Маша проскользнула мимо и скрылась в своей комнате. На сегодня разговор закончился.

Я опять лег в постель. Что пошло не так. Почему моя точка зрения не нашла понимания? Неужели что-то не так не с Машей, а со мной?

Глупость. На ситуацию нужно смотреть сверху, большое видится издалека. У меня есть Люба, у нас ней полное взаимопонимание, друг с другом мы счастливы сейчас, а дальше счастье будет только расти и преумножаться. То есть, мои взгляды на жизнь разделяются другим человеком, и от этого нам обоим хорошо настолько, что больше никто не нужен. А что сказать о моральных ценностях Маши? Существуют ли они вообще? Встречаться с женатым и без угрызений совести изменять ему сразу с двумя – это не жизненные принципы, это их отсутствие.

В очередной раз мысли о жизни констатировали факт, что я живу правильно, а Маша – нет. Другими словами, я хороший, она плохая. Что сделать, чтобы плохой человек стал хорошим? Как сознание ни сопротивлялось, а подсознание подкинуло гадкую фразу с соответствующей картинкой: «Плохих девочек наказывают». По-моему, Маша не отказалась бы, чтоб ее «наказали».

К черту Машу. Пусть ее воспитывают и переделывают родители с братом и будущий муж, а я умываю руки. Мы с ней живем в одной квартире, но на разных планетах, и говорим на разных языках.

За стенкой слышалась непонятная возня, иногда что-то падало, у Маши вырывались крепкие матерки. При мне она себе такого не позволяла, что, кстати, говорило в ее пользу. Не все так плохо, как кажется, и в конце тоннеля просматривался свет. Другое дело, что это свет из глубокой-преглубокой задницы, и лезть внутрь, чтобы вытащить Машу, не хотелось.

В стенку раздался стук.

– Алик, не спишь?

– Что случилось?

– Нужна помощь, – донеслось через стенку. – Зайди, пожалуйста.

Я надел спортивный костям и отправился в соседнюю комнату.

Открывшийся вид ударил по глазам, меня едва не вынесло обратно.

– Алик, погоди! Прости, но по-другому никак. Не напрягайся так, ты же видел меня голой, во мне с тех пор ничего не изменилось.

Логика просто убийственная. У меня не нашлось слов на возражения, я лишь потребовал:

– Оденься.

Маша сидела, поджав под себя ноги, поверх красиво застеленной кровати. Одежда, нижнее белье и недавнее полотенце валялись на полу. У кровати на высокой треноге стоял телефон, и периодический грохот, который я слышал, был, скорее всего, от его падений.

Зная беспардонность и непредсказуемость соседки, с некоторых пор я надевал облегающее нижнее белье, чтобы в ситуациях вроде нынешней предательский организм не поставил в неприятное положение. И штаны по той же причине носил темные и широкие. Перестраховка оказалась не лишней.

Маша сложила губки уточкой, голос стал умоляющим:

– Иначе ничего не получится. Понимаешь, у меня работа по пятницам, субботам и воскресеньям, встречи с Юрой сократились до одного раза в неделю, а столько свободного времени, сколько остается, мне не нужно. Ты сам видел, к чему это привело.

– Не видел.