Ольга

Рота Герберта двинулась на гереро с юга, она не поднималась на гору, а наступала по равнине. Они сразу оказались под огнем. Искали укрытия за кустами и в распадках, стреляли, выскакивали из укрытий, мчались вперед с криком «ура», опять прятались, опять вели ответную стрельбу, опять бросались в атаку, но уже без криков «ура», короткими перебежками, пригнувшись; через некоторое время они вышли на общую линию с бойцами других частей, затем ждали – такими были первые часы битвы. Когда открыли огонь пулеметы и артиллерия, рота под прикрытием огня продвинулась вперед, однако из-за сопротивления и контратак черных роте опять пришлось залечь в кустах и распадках. Когда казалось уже, что гереро отступают и бегут, вдруг раздавались громкое пение и хлопки в ладоши, это их подбадривали женщины, и тут происходил перелом, гереро останавливали наступление роты и даже оттесняли ее назад. Нужно было отрезать гереро от водоема, но это не удалось ни утром, ни в течение дня. Лишь вечером пулеметы и артиллерия открыли такой плотный огонь, что гереро пришлось отступить от своего водного источника. «Наконец-то источник был в наших руках. Начинало темнеть. Внезапно воспламенился воздушный шар, обеспечивавший радиосвязь нашего генерала, он сорвался с троса и, полыхая, словно огромный факел, медленно уплыл в вечернее небо».

Герберт вместе со всеми стрелял, бросался в атаку, сражался и все-таки не видел ни одного гереро. Он видел своих товарищей – как они сражались и гибли. А гереро – он замечал то пучок черных волос, то ловкие прыжки, когда гереро перемещались от укрытия к укрытию, продвигаясь вперед или отступая, один раз он видел, как гереро забрался на дерево, был подстрелен и кувырком полетел на землю, а один раз видел, как снарядом разнесло черных вместе с термитником, за которым они прятались, и клочья черных тел разлетелись в воздухе. При каждом наступлении он видел убитых гереро и при каждом отступлении – убитых немцев. Но в бою он ни разу не сошелся лицом к лицу с гереро – враги оставались призраками. «Если бы мы могли лучше видеть этих черных дьяволов! Как близко раздавались их голоса! И как трудно все-таки было увидеть их и поймать на мушку».

При захвате водоема немцы потеряли слишком много сил, не могли продолжать сражение, и гереро бежали на восток, угнав и свой скот. На другой день немцы пустились в погоню, и Герберт в ней участвовал. У дороги лежали умирающие и раненые, старики и дети, которые не могли уйти со всеми и теперь умирали от голода и жажды, скотина ревела от голода и жажды. Многим телятам, овцам и козам гереро перерезали глотку, чтобы напиться крови. В водных источниках было слишком мало воды, беглецам ее не хватало. Преследователям и подавно воды не осталось, так что пришлось повернуть назад.

Ни разу Герберт по-настоящему не столкнулся с гереро. В бою их удерживали в отдалении пулеметы. После боя было достаточно ружейных выстрелов, чтобы не подпускать их близко и не дать им подойти к источникам воды на краю песчаной пустыни, куда они бежали и где в конце концов тысячами умирали от голода и жажды…

Потом Герберт заразился тифом и долго пролежал больной, а когда выздоровел, его направили в караульную службу, позднее он снова стал выезжать в дозоры и участвовать в стычках и погонях. Если выдавались свободные часы, он охотился на фазанов, дроф и голубей, козлов, генетт, дикобразов, павианов, гиен, шакалов и леопардов. Два Рождества встретил он с товарищами в Африке. Из консервных жестянок они навырезали звезд, украсили блестящими жестянками куст верблюжьей колючки вместо рождественской елочки и спели «Тихую ночь, святую ночь»[13]. Все у них было душевно.

Иногда Герберту приходилось караулить пленных, и он задавался вопросом: можно ли воспитать гереро для использования на работах или все-таки стоит заменить их машинами. Ближе всего он видел гереро и лучше всего понял, что они чувствуют, когда после битвы при Ватерберге, во время преследования убегавших наблюдал, как они мучаются и умирают. Но они подыхали вместе со своим скотом и сами подыхали, как скот, они лежали на земле, а Герберт свысока смотрел на это, сидя верхом на коне.

15

Увидевшись с Гербертом после его возвращения из Африки, Ольга была так рада встрече, что не спрашивала о тех жестокостях, про которые читала. Однако и слушать о битвах и стычках, дозорах и погонях ей вскоре расхотелось. И о бескрайних просторах, о знойном мареве, о миражах и радугах, о багровом зареве и дымных клубах степных пожаров. И о том, что там однажды будут копать, выращивать, сажать, бурить и строить. «Это все фантазии! А как там сейчас?» Она хотела знать, красивы ли эти черные, мужчины и женщины, как и чем они живут, как относятся к немцам, чего ждут от будущего. Что Герберту понравилось в африканской колонии и что показалось отвратительным и думает ли он, что мог бы там жить? Что после проведенных там двух лет осталось в памяти как самое существенное?