Ольга-чаровница и змиев сын (СИ)

— Каждые десять дней река уносит жизнь. Лес же убивает без разбору.

— Через который мы едем?

Мириш кивнула, затем, испугавшись быть непонятой, ответила:

— Да. Именно здесь.

Будто в ответ на ее слова, зашумели, застонали деревья. Неуютно сделалось. Холодок по спине прошел, хотя Ольга упиралась ею в пол колесницы. Та сразу почудилась ненадежной, хлипкой. Вот-вот рассыплется, на камень наехав. Мир поделился на них, обеих, и прочий. В нем не пели птицы, зловещий молочно-белый туман выползал на дорогу, путь преграждая…

Ольга затаила дыхание и зажмурилась с такой силой, что пред внутренним взором вспыхнули радужные круги: «Да что это со мной?!»

— А твой спутник? — спросила, почти успокоившись. — Ты говорила, он погиб по дороге в наш дворец.

— Он вдруг переменился, — Мириш погрустнела и вздрогнула, когда где-то в чаще вскрикнул… кто-то из лесных обитателей.

— То есть?..

— Зрачок стал круглым, как у тебя, и почернел, — сказала Мириш. Ольга к своему удивлению только сейчас осознала, что глаза у вужалки подобны змеиным. Немигающие провалы без белков, полностью затопленные серо-голубой радужкой, с узким темно-синим зрачком в золотой окантовке — чарующий взгляд, очень опасный и как же… Как, высшие силы ее побери, Ольга могла просмотреть такое?!

— Удивлена? — спросила Мириш, и Ольга кивнула. — Я же вижу скрытое.

— И насколько хорошо видишь?

— Горан… полагает, будто я умею читать в душах, но он ошибается. Ни в душах, ни в мыслях, ни в грядущем — это мне неподвластно. Но вот понимать, что у кого на сердце припрятано, я могу. Потому тебе и легко говорить со мной, чаровница, а ведь ты первый явный человек, которого я увидела.

«А Ворон?» — хотела спросить Ольга, но отказалась от затеи этой.

Однако Мириш и так поняла, усмехнулась произнося:

— Мы ж не птицы, высоко не летаем. Вот и вестнику к нам являться ни к чему. И без вужалок полно забот у Влада-Ворона.

— А ты, Мириш, все-таки читаешь в мыслях, — заметила Ольга.

Вужалка качнула головой.

— Трудно не догадаться, когда на лице написано.

«Что ж… — подумала Ольга. — То и к лучшему: не придется объяснять все по множеству раз и еще заверять, будто не хотела оскорбить».

— От Жараша начало веять гибелью, — продолжила рассказывать Мириш. — Не спрашивай: если ты не нашего племени, не поймешь. Поверь уж на слово, мы умеем чувствовать биение жизни и ее отсутствие в той оболочке, которую носит каждый из нас. Ольгаш, как ни любил сестру, не полез бы за ней в воду, если почувствовал бы обреченность.

Ольга кивнула.

— Продолжай.

— Пока еще мог двигаться, Жараш пытался отобрать поводья, но я не позволила. Тогда он просто спрыгнул. Ну, что скажешь? Я же вижу, подозрения у тебя есть.

Ольга наконец села, прислонившись спиной к холодному борту колесницы и обняв колени руками.

— Ты только не гневайся, Мириш, хорошо?

— Думаешь, Ольгиш вызвала чудовище? — спросила та и, дождавшись кивка, продолжила: — Упаси тебя змей-прародитель сказать такое при Ольгаше, но мне ты можешь говорить обо всем.

— Не все так просто, поскольку чудовище не одиноко, — договорить Ольга не успела. Колесницу резко качнуло, а Мириш вскрикнула и принялась валиться навзничь.

Ольга едва успела, встав на колени, подхватить ее. Бездумно, не понимая сумеет ли помочь или рухнет, придавленная тяжелым змеиным телом. Впрочем, Мириш вовсе не лишилась памяти, а змеиное тело — не куль с мукой, чтобы на чужие руки валиться. Свое падение она остановила, даже особо помогать не пришлось. Ольга заглянула в лицо вужалки и вздрогнула. В бездонных глазах плескало бледное небо явного мира — бездонное, безоблачное, глубокое, от него голова шла кругом, а глаза слезились, потому что Мириш тоже плакала.

— Тише… — усилием воли оторвав от нее взгляд, попросила Ольга, — посиди, успокойся.

Она поднялась, глянула на дорогу впереди. «Кони» взволнованно мотали головами и издавали звуки, одновременно похожие на фырканье и чириканье. Лежащая на дороге преграда им явно не нравилась. Да и кому бы пришлась по вкусу, интересно? Даже у Ольги, которая к змеелюдам не питала любви, впрочем, как и ненависти, отсеченный от всего остального тела змеиный хвост вызывал страх, смешанный с отвращением. Судя по отсутствию крови (все равно, какого цвета) вокруг, отсекли хвост уже много позже наступления смерти, а значит, кинули сюда умышленно — хорошо, если лишь для острастки.

Мириш ухватила ее за рукав и прошептала:

— Не ходи, я чувствую ловушку.

— Я тоже, не тревожься, — ответила Ольга и, подхватив выроненные вожжи, протянула их вужалке. — Мне нужно взглянуть.

У каждого чаровника свой неповторимый почерк — шаг. Только это останавливало многих нещепетильных из чаровнической братии от злодейств — второй. Существа чаровнические тоже оставляют ясный след — третий. Пусть Ольга не видела всего, здесь обитавшего, она узнает чудовище, если наткнется снова — четвертый… стоп! Волна смертельного холода окутала ее со всех сторон, мгновенное узнавание подкосило ноги, но Ольга не упала, лишь стиснула челюсти до зубовного скрежета.

— Ольга!..