Олигарх

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Полно.

Замотавшись в одеяло так, что торчал только нос, я поджала под себя ноги и села у спинки кровати.

Тихонов взглянул на меня и неожиданно рассмеялся.

— Это ты туда забралась, чтобы я не дотянулся?

— Да. На всякий случай, — буркнула я.

Он покачал головой и открыл коньяк. Плеснув по пол стакана, один протянул мне.

— Пей сразу, залпом.

И всунул кружок лимона.

Я всхлипнула и быстро опрокинула в себя часть рекомендуемой дозы. Горло и грудь обожгло, но почти сразу же стало спокойнее. Приятное тепло растекалось внутри, расслабляя, успокаивая.

— А знаешь, что мне больше всего нравится в нашей с тобой ситуации? — забирая у меня стакан и снова плеская на дно коньяк, улыбнулся Тихонов.

— Что? — прекратив, наконец, всхлипывать, подняла на него глаза я.

— То, что мы перешли на «ты», Ксюша. Большой шаг вперед, не находишь?

— Если это насмешка, то не очень хорошая…

— Почему сразу насмешка? — обиделся мой босс. — Мне это приятно.

Я заставила себя посмотреть ему в глаза.

— Правда?

— Правда. Иди ко мне.

Вдохнув поглубже, я неуклюже перебралась на его сторону. Он убрал коньяк на прикроватную тумбу и крепко прижал меня к себе.

— Все будет, хорошо, Ксюша, — осторожно распаковывая меня из одеяла, и усыпая поцелуями мое лицо и шею, приговаривал он. — Все будет хорошо…

Я закрыла глаза и выдохнула. Мне очень хотелось, чтобы так и было. Всегда. Везде. Дома, на работе.

Я знала — не будет. Но пусть… хотя бы сейчас, рядом с Тихоновым. Пусть все будет хорошо.



Глава 22.

Промозглым ноябрьским утром я стояла под горячими струями душа и пыталась взбодриться перед началом рабочего дня. Мне все еще было не по себе. Вчерашнее приключение никак не хотело вписываться в привычную картину мира, и на душе было мрачно.

Бабушка и папа всегда ставили мне высокую планку. Институт — только с красным дипломом, замуж — за одного единственного, и чтобы навсегда. У нас в семье так было заведено. Это как идешь по улице, все дома стоят в ряд, каждый интересен по своему — и вдруг надпись: «дом образцового содержания». И понимаешь, что в этом доме никогда не отступают от установленных правил. Что там все идеальны. У них медали и дипломы. Они никогда не оступятся. Вот это про нашу семью. Про Кореневых. Поколение нищей интеллигенции, которое никогда не жалуется, идет до самого конца, пока еще может идти. Что бы ни случилось. У Кореневых всегда все правильно.

Не знаю, когда я взбрыкнула против правил в первый раз. Наверное, когда решила участвовать в конкурсе красоты. Или когда мы с Ирой напились мартини на папиной кафедре. Мне всегда хотелось вырваться из плена навязанных установок. Стать другой. Яркой, неординарной. Вырваться из нищеты, в которую нас всегда загоняли незыблемые, неизвестно кем созданные правила.

Но взбрыкнуть не значит сломать установленный порядок. А этим утром я поняла, что сломала ход вещей окончательно и бесповоротно. Я отдалась олигарху, стала его любовницей вместо того, чтобы дождаться мужа.

«Плевать…Теперь уже точно плевать», — взбивая пену на волосах, отмахивалась от дурацких мыслей я.

Выбралась из ванной, тщательно вытерла волосы. Закутавшись в махровый халат, принялась их сушить.

«Все же хорошо, что Тихонова сегодня и завтра не будет. У меня есть время все обдумать», — обреченно размышляла я.

Папа пил чай на кухне.

— Ты что так рано встал, па?

— Привычка, — улыбнулся он. — Хочешь, тебе тоже чай сделаю? Как в детстве, перед школой?

— Давай.

Села рядом. На душе скребли кошки, но я приказала себе больше не думать о правилах. Что было, то было. Папе не обязательно знать о моей личной жизни.

— Представляешь, нам квоту выделили, — торопливо, будто опасаясь, что не успеет, он наливал чай в кружки.

Я улыбнулась.

— Это же хорошо?

— Очень хорошо… видишь, а ты собиралась деньги тратить. Все сложилось так, как надо.

Он поставил передо мной чашку с чаем и искренне, наивно улыбнулся. Я заставила себя пить. Как надо, да. Спасибо Тихонову.

— Знаешь, я вот думаю, Ксюша, мы на море когда в последний раз всей семьей выбирались?

— Не помню уже, — пожала плечами. — С Ирой в Турцию мы вдвоем летали в прошлом году, это помню. А вот с тобой и бабушкой… Я классе в пятом, наверное, была.

— Так быстро все пролетело. Ты выросла. Уже и не захочешь, наверное, с нами ехать, — тихо рассмеялся он.

— У меня теперь работа, пап. Не смогу я никуда поехать до самой весны, точно.

— Но, может, тогда весной? Майские праздники будут?

— На майские можно, — ком встал в горле. Как будто до майских так далеко, что… что его уже не будет.

Я втянула в себя воздух, запихнула в рот половину бутерброда и запила остатками чая.

— Все, пап, побежала. А то начальника сегодня и завтра нет, я одна в приемной. Хочу пораньше прийти.

— Тебе хоть работа нравится, Ксюша?

— Ну, как сказать… Тихонов, он, конечно, не подарок, но… понемногу привыкаю. Да и где еще такие зарплаты есть, как у них?