Олимп

Ещё неодетая, она достала серебряный флакон в форме граната и натёрлась волшебным бальзамом, согласно предписаниям Афродиты, – над сердцем, у основания горла и над вертикальной полоской золотистых волос, которая росла от промежности. Богиня любви явилась царице на следующий день после того, как Афина Паллада впервые заговорила с ней и послала на миссию. Афродита уверяла, будто лично вывела формулу этого более мощного, чем амброзия, снадобья, рассчитанного на то, чтобы ввергнуть Ахиллеса – именно его – в пучину неукротимого желания. Теперь у амазонки было два секретных оружия – копьё Афины, бьющее без промаха, и благовоние покровительницы любви. Оставалось лишь нанести мужеубийце роковой удар, пока тот будет хлопать глазами, ошалев от страсти.

Одна из подруг – скорее всего преданная военачальница Клония – начистила доспехи царицы, прежде чем отойти ко сну, и теперь они переливались в металлическом зеркале ослепительным светом. Обычно Пентесилея брала на поле битвы лук, колчан с безупречно прямыми, оперёнными красным стрелами, клинок – чуть короче мужского, зато чрезвычайно опасный в ближнем бою, и обоюдоострый боевой топор, любимое оружие амазонок. Но только не сегодня.

Красавица подняла копьё – подарок Афины. Оно казалось почти невесомым и жадным до чужой крови. Длинный наконечник – не бронза и даже не железо, а некий особенно острый, выкованный в недрах Олимпа металл – ничто не могло затупить или остановить. К тому же он был вымочен в самом ужасном яде, известном богам. Лёгкой царапины на кратковечной пятке Ахилла будет более чем достаточно: отрава устремится к сердцу, и через пару секунд он рухнет замертво. Древко негромко гудело в руке, словно рвалось, как и новая хозяйка, пронзить Пелида, уложить его, наполнив глаза, рот и лёгкие героя Аидовой мглой. Афина поведала Пентесилее о тайном источнике мнимой неуязвимости быстроногого: о стараниях Фетиды сделать ребёнка бессмертным, о глупости Пелея, который вытащил сына из Небесного пламени. «Пятка героя – вот его слабое место, – нашёптывала богиня. – Набор её квантовых вероятностей не испорчен..» Царица поняла не всё, но главное. Она способна прикончить муже– и женоубийцу, гнусного насильника, бич беззащитных девушек, того, кто злобно орудовал во главе буйных мирмидонцев на улицах захваченных городов, покуда прочие аргивяне почивали в приморском стане на лаврах и жирных задах.

Даже в дальних и диких землях амазонок слагали целые легенды о двух совершенно разных Троянских войнах. Ахейцы с их бесхитростной политикой воевали понемногу, то и дело прерываясь, чтобы побездельничать и всласть попировать, в то время с Ахиллес вот уже десять лет бушевал по всей Малой Азии, разрушая местные крепости. Семнадцать городов успели пасть от его ненасытного гнева. «Настал черёд пасть самому гневливцу». Пентесилея с двенадцатью подругами оседлали коней и тронулись прочь из города. Трою переполняли смятение и тревога. Глашатаи кричали со стен, что Агамемнон и его полководцы собирают большое войско. Летали слухи, будто греки вознамерились вероломно ворваться в Илион, воспользовавшись минутой, когда безутешный Гектор забылся сном, а быстроногий сын Пелея отправился на передовую сквозь небесную Дырку. По улицам, словно в насмешку над амазонками, бесцельно слонялись женщины в жалких обносках лат. Стражники на стенах оглушительно затрубили в трубы, и наконец великие Скейские ворота захлопнулись за спинами всадниц.

Не удостоив вниманием суетливых троянских воинов, строящихся боевым порядком в долине между городом и данайским станом, царица повела своих соратниц на восток, туда, где чётко вырисовывалась Брано-Дыра. По дороге к Илиону амазонка успела наглядеться на странное явление, и всё-таки даже во второй раз её сердце зашлось благоговейным восторгом. Далеко перед нею высился безукоризненно ровный, срезанный на одну четверть круг более чем двухсотметровой высоты, пробитый в зимнем небе и словно воткнувшийся в каменистую почву долины. С севера или запада никакой Дыры нельзя было заметить – это царица знала точно, ибо сама явилась оттуда. Город и море просматривались полностью, без намёка на магию. И только с юго-запада взгляд различал непостижимую игрушку богов.

Ахейцы с троянцами – по отдельности, но не пытаясь ввязываться в борьбу раньше времени, – покидали Дыру длинными рядами, как пешим строем, так и на колесницах. Видимо, получили приказы из Илиона и с побережья: срочно покинуть передовую линию битвы с богами, дабы вернуться и вновь противостать друг другу.

Пентесилею их перемещения не трогали. Она стремилась к единственной цели – убить Ахиллеса. И горе тому ахейцу или троянцу, который по глупости вздумает встать на пути! Царица отправила в сумрачный дом Аида легионы мужей, и у неё поднимется рука, если придётся, послать им вослед товарищей.