Олимп и пустота

– Зови меня Кейт. Перешли данные на электронный адрес… мои контакты уже в твоём смартфоне: телефон для связи, адрес почтамт-терминала, соцсети. Даю тебе один шанс, никаких глупостей. Что до причин… я тоже из сиротского приюта… считай это жестом доброй воли. Мне нужны имя, дата рождения и поступления в академию, хотя бы примерные – всё что у тебя есть, Вик. Через трое суток у меня выходной, я пробью по базе и напишу. До связи!

Кейт кивнула и отключилась, экран погас. Дроид отсалютовал и покатил восвояси, Фёдор ошеломлённо смотрел ему вслед. Помощь – меньше всего он рассчитывал её получить, может быть раньше, года три-четыре назад она была бы в порядке вещей для него… Сейчас его не покидало ощущение того, что он бредит, ну точно! Должно быть подхватил лихорадку или вирус какой…

Когда тебе исполняется тридцать лет, мир теряет прежний шарм, преображается и ты его не узнаешь, процесс начинается раньше, поначалу незаметно, словно из вселенной изымают кусок за куском, какие-то невидимые части без которых смысл существования меняется. Просыпаешься в один день и вот, метаморфоза случилась! Где ты был, где есть сейчас, в чём перемена, ты сам другой или всё вокруг?! Случайный человек решил помочь Фёдору, просто так, а не ради денег, ради идеи.

– Чудеса, да и только.

Однако, на счёте пусто – десять целых и девятнадцать сотых бита превратились в два нуля и сотые доли, половина суммы уйдёт на оплату перелёта, проживание и питание, даже с учётом компенсации выходит негусто. Фондовые запасы, те, что на чёрный день, давно истощены, недавно Паскаль конвертировал их биты. В голове его билась мысль – «Найти Амелию, пока не слишком поздно, ещё есть время». Воспоминания стучались изнутри, одно чернее другого, но был в них и лучик света, намёк на утраченную надежду, голубые глаза, светлые волосы…

Глоток воды привёл Фёдора в чувства, надо поторапливаться. Сунув наполовину пустую бутылку в сумку, он отправился по терминалу. В холе виртуальных объектов было столько, что тот пестрил красками, как выставка абстракционизма, настоящий калейдоскоп из рекламных объявлений, топорной графики, информационных окон, вывесок и указателей. Кругом мерцали маскоты, приветливо помахивали Фёдору из графических окон, посмотришь на них – не отвяжутся!

Проскользнув мимо этого великолепия, Фёдор зашёл в магазин имплантов. Приветливый дроид чуть ли не полчаса пытался продать ему прошивку интерфейса, в итоге сошлись на простой диагностике. Задорная железяка всё порывалась поставить программу по партнёрскому соглашению. Кое-как Фёдор отбился от настырного дроида, но сил ушло немало.

Он вышел из мастерской, немного повертел головой в поисках указателя. Ага, вот они олимпийские кольца, не перепутать! Едва он двинулся в нужно направлении, как рядом материализовалась антропоморфная лиса в кимоно, пролепетала что-то на японском и потащила его к спортивному комплексу. Интерфейс перевёл её лепет, как: «Усатый дяденька, Фёдор-сан, Кинуко проводит вас к организатору!»

Он поморщился, вечно у них какая-то несуразица. Какие программы продвинутые – прикосновения Кинуко ощущались как настоящие, словно человек трогает! Кто-то потратил на модуляцию огромные деньги… А олимпийский комитет эту трату одобрил, реклама поможет играм, но так ли она полезна спортсменам?.

Станция пустовала, туристов можно было пересчитать по пальцам, если раздобыть путевые листы у администрации. Завтра соревнования, а людей всё нет. Большинство предпочитало смотреть на олимпиаду виртуально – записи и трансляции собирали больше просмотров нежели мероприятия в реальности. Много аппаратуры, мало людей – фактический девиз спортивной ассоциации.

Залы и трибуны наполняли камеры, дроиды-аватары, ретрансляторы во всём возможном многообразии, тогда как посетители ютились в отдельной секции, уступая в численности дроидам, не то, что съёмочной технике…

Небольшое мысленное усилие и маскот исчез. Фёдор установил ограничение на приём графической составляющей станции и холл поблек, вместо мириада изображений прорезались естественные цвета: бирюзовый пластик на стенах, тёмный модульный пол, мозаичный настил на потолках. Пространство вокруг очистилось, он приободрился. Остались немногие вывески, редкие рекламные вставки от организатора и указатели станции.

На одной из них красовалось – «Олимпийская деревня». Фёдор путешествовал налегке, спортивный костюм на теле под скафандром, парадный в сумке, в кармане смартфон-карта, рабочий планшет на поясе, в голове штатный нейропривод – вот и всё. Минута ходьбы, мириады вспышек, пружинит пластик, ботинки скрипят об плиты, он на месте.

Коридор раздавался в ширь, иногда от него отходили проходы поменьше, ведущие к докам и тех-помещениям. Двери в холл Олимпийской деревни виднелись издалека. Массивные створки, метра четыре каждая, от пола и до потолка, а над ними табличка.