Олимп, штат Техас

— Я сейчас поеду к Барри, — говорит шериф. — Мистер Бриско рассказал мне предысторию отношений ваших семей. Если они выйдут на связь, советую попытаться сгладить ситуацию. Ваш отец считает, что Лавиния Барри будет настаивать на суде, но я скажу ей то же, что сейчас говорю и вам: пока у нас недостаточно улик, чтобы принять решение.

Питер смущенно отворачивается. Потом говорит:

— Нужно мне было с ней замириться давным-давно. Но ты — не я; может, она и поверит, что это несчастный случай.

Питер кладет руку Арло на плечо, та ложится тяжким грузом. Если ситуация с Барри кончится катастрофой, по крайней мере частично виноват в этом будет Питер. Но Арло знает: будь он сыном другого человека, Муньос наверняка действовала бы жестче, сочла бы необходимым отвезти его в участок для допроса. Может, даже с ходу выдвинула бы обвинение. Даже перспектива объяснений с Лавинией Барри его не слишком тяготит, он готов все это вытерпеть вместо Арти, чтобы хоть слегка облегчить бремя собственного стыда.

Шериф отходит, они с отцом остаются в теплых сумерках. Солнце садится, но все вокруг видно необычайно отчетливо, почти до непристойности, как будто Арло смотрит на мир глазами сверхчеловека. Вот бы пришли сумерки, чтобы не различать Арти в конце подъездной дорожки — она сидит, съежившись, в кузове скорой, на руке манжет аппарата для измерения давления. Когда бы ее правда — что ни один из них не знал, во что она целится, — была и его правдой. Кроме того, он не в силах забыть урок, преподанный им с Арти матерью: отсутствующий порою оказывается материальнее и вредоноснее теплого тела, которое здесь, в комнате, с тобой рядом.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Врачи отпустили Арти. Тело Райана уложили на носилки, медленно и аккуратно подняли на набережную, загрузили в скорую. Шериф с помощниками уехали. Уйдя на кухню, Арло садится на одну из двух высоких табуреток, подпирает голову руками. Арти берет вторую табуретку, тащит ее к себе, ставит подальше от брата. Питер замечает ее движение, но не способен его расшифровать. Он тоже слышал их рассказ, объяснения, но и это расшифровать не способен. Арло надумал стрелять, тем более во что-то неопознанное?

Юна стоит рядом с Арти, обняв бледную дрожащую девушку, бросает на Питера взгляд. Он не делает того, что положено. Питер достает из платяного шкафа плед, укутывает Арти. Приносит из кладовой бурбон. Наливает Арти в бокал, она мотает головой. Обходит кухонный стол, ставит бокал перед Арло, одновременно опуская руку ему на спину. Жест совершенно не умиротворяющий, но так в сложившихся обстоятельствах вроде как положено поступить отцу. Или, думается Арло, в обстоятельствах несколько менее трагических — от сына ушла жена, он потерял работу. Краешком сердца Питер всегда тянулся к Арло, мечтал хотя бы о том подобии близости, которого достиг с Арти. Арло ни разу не встречался с Питером взглядом — ни когда был мальчишкой, ни теперь, став мужчиной; он смотрит на отца лишь походя, как будто тот не заслуживает подробного рассмотрения. Даже и сейчас Арло, не взглянув, берет стакан, держит, но не пьет.

Юна ласково произносит:

— Хочешь прилечь?

Арти качает головой.

— Хочешь, мы позвоним твоей маме?

Питер уж и не припомнит, когда Юна в последний раз упоминала Ли, пусть и вот так, не впрямую. А когда Арти кивает, он понимает, что уж и не припомнит, когда дочь в последний раз о ней говорила. Чувствует, как в груди нечто, погребенное под десятью слоями, дает малую трещину, впуская Ли, начисто отсутствующую в их жизни, притом что он знает: ее жизнь полна ими до краев, даже при полном их в ней отсутствии. Юна кивает ему. Питер кивает на входную дверь. Хочется избавить Арти от необходимости пересказывать все еще раз, но ему совершенно ясно: чтобы беседовать оттуда, где Юна его не услышит, нужно сперва получить ее разрешение. Он не разговаривал с Ли десять с лишним лет — настоящий подвиг для маленького городка. Юна кивает снова.

Питер выходит на улицу, отстегивает от пояса мобильник. На небе уже ни следа заката, Питер шагает сквозь тьму туда, откуда голос его не долетит до дома. Ли у него в контактах нет, но, как выясняется, номер ее стационарного телефона пальцы все еще помнят.

Она отвечает после первого гудка.

— Питер? — Голос звенит от смятения.

Он благодарит идентификатор номера за право не говорить первым, ибо знает, что тут же прозвучали бы неизменные реплики многолетней давности. «Это я», — сказал бы он. «Я рада», — ответила бы она.

Он произносит:

— У близнецов серьезные неприятности. Погиб Райан. Арло его застрелил. Случайно.

Близнецами он их не называл с детских лет. Тут же всплывает картинка: он видит их в первый раз, оба лежат в люльке, повернувшись друг к другу во сне. Он плотно сжимает веки.

— Господи, — отзывается она.

Еще раз повторяет то же слово, Питер дает себе и Ли возможность побыть в тишине. Наконец Ли спрашивает:

— А Арти при этом присутствовала?

— Да. Арти и попросила, чтобы мы тебе позвонили. В смысле Юна предложила, и она сказала «да».