Олимп, штат Техас

— Пусть и несчастный случай, — говорит Арти, — но из этого не следует, что все остальное уже не имеет значения. Если бы ты не донес на них в налоговую, вся жизнь Райана сложилась бы иначе. Я не хочу сказать, что он был бы жив. Тут я виновата. И все же.

Питер видит, что она прокручивает в голове разные варианты биографии Райана и все они лучше реального. Теперь она будет чувствовать себя сообщницей отца.

— В смерти Райана виновата не ты, а Арло, — твердо заявляет Тея.

— Это был несчастный случай, — произносит Ли так громко, что все вздрагивают. Она стоит, вперив взгляд в Тею. — Арло не хотел никого убивать. — Она берет дочь за руку. — Конечно, все имеет значение. И многое меняет. Но речь о твоем брате. Которого ты любишь. Ты с ним сегодня говорила?

Арти качает головой:

— Я пока еще не могу с ним общаться.

Питер заставляет себя вклиниться в разговор:

— Я знаю, что тебе нелегко сейчас об этом думать, но ведь Арло тоже страдает. Он лишил человека жизни. Случайно или нет, не имеет значения, никто из нас не знает, насколько тяжело ему будет с этим жить дальше. — Арти бледнеет сильнее прежнего, но у Питера выбора нет: нужно идти до конца. — И тут ему понадобится твоя помощь. И советы…

— Советы, — повторяет Арти, тем самым обрывая его монолог. — Прекрати, — добавляет она. — Прекрати говорить про Арло. Я и без вас прекрасно знаю, что он сейчас чувствует. Вы думаете, что знаете его лучше, чем я? Хоть кто-то из вас?

Арти выходит из кухни, возвращается с сумкой через плечо и ключами от машины. Тея идет вместе с ней на улицу. Питер остается наедине с Ли, ей на этот раз не удается сдержать слезы. Питер кладет руку Ли на плечо, но на сей раз не поглаживает; видит, что она, превозмогая собственную боль, хочет что-то сказать ему в утешение. И он знает, что очень ждет этих слов, хотя так быть и не должно.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Юна сидит у себя на балконе, якобы дожидаясь заката. В ее распоряжении пиво, которое она не пьет, и возможности, которыми она не пользуется. Мысль о том, что придется весь вечер промаяться в одиночестве, думая о Тее и Арти, Питере и Ли, для нее невыносима. Да, нужно было поехать в аэропорт встречать дочь. Да, Арти, видимо, очень тяжело. Как бы ей хотелось, чтобы рядом был хоть кто-то, тот, кто уже разобрался в происходящем. Только не сыновья — они лишь добавят ко всей этой муторной истории собственные проблемы, о которых она пока старается не думать. Юна решает все-таки выпить пива.

А еще есть Коул. Мысль о том, что придется ему все это рассказывать, кажется не бременем, а облегчением, но приглашать его к себе в дом ей как-то неудобно. И не потому, что она без понятия, когда вернется Питер. Она думает, не съездить ли к нему, но застревает на картинке: они сидят в гостиной Джо в обществе Джо и Бетти, сильно озадаченных ее появлением. Даже встретиться в ресторане не выход. Будут подходить знакомые — выражать соболезнования, вынюхивать подробности, а потом поползут сплетни по поводу того, с кем она ужинала. Юна смиряется с тем, что весь вечер придется страдать в одиночестве. Считает, что страдать будет легче при наличии овсяного печенья.

Она смешала все ингредиенты, нагрела духовку, но не успела погрузить руки в тесто и скатать первый шарик — зазвонил мобильный. Юна вытаскивает его из сумочки, видит незнакомый номер с незнакомым кодом. Она дала Коулу свой телефон, когда ему пришлось уехать, не закончив, на случай, если нужно будет передоговориться на следующий день, а сама его телефон не записала. Она улыбается, глядя на экран, — ничего не может с собой поделать.

— Ты занята? Не хочу отрывать от дела.

Ей нравится, что он не дает себе труда уточнить, кто именно звонит: уверен, что она и так догадается.

— Я одна. И очень рада, что меня оторвали. — Она слышит в трубке низкий механический гул цикад — он то звучит, то пропадает. — А ты где?

— Ехал с вызова, остановился у реки, в нескольких километрах от тебя, вверх по течению. Тут красиво. — Пауза. — Я слышал про Арти и Арло. Ты там ничего? Они ничего?

Ей нравится такой порядок.

— Пока никого не посадили, уже неплохо. Те, кого я люблю, живы: это правда, пусть и суровая. Я очень переживаю за Арти.

— Она дома?

— У своей матери. Тея прилетела, Питер поехал ее встретить и отвезти к Ли. — Она старается, чтобы в голос не прокралось ни яда, ни недоверия.

— Хорошо. Но непросто.

Паузу заполняет пение цикад.

— Ты-то в порядке? Голос какой-то странный.

Раскат грома — это он выдохнул в трубку.

— Ехал лошадь осматривать, а она при мне умерла. Чумка. А потом пришла жена хозяина, принесла мне кофе и рассказала про этот выстрел — слишком эмоционально и без особого сочувствия. Погано на душе, хотя я не до конца понимаю почему. И как-то я не придумал другого способа очухаться, кроме как позвонить тебе.

Она крепче сжимает телефон.

— Похоже, помощи от меня не много.

— Наоборот. Я рад услышать, что ты в силах ответить на звонок, потешить меня вопросом, что там не так с моим собственным жалким «я».

— Сладкое любишь?

Он смеется:

— Если жалкий, то обязательно сладкоежка?

— Вопрос не по сути.