Олимпиец

Он достал из ящика и поставил перед собой игрушку-анимашку. Ящерица вертелась на куске янтаря и отбрасывала свой хвост, который тут же вырастал. Посол пододвинул игрушку поближе к Верджи и откинулся в кресле. Верджи выключила анимацию и спрятала ящерку в сумку. Странный подарок. Совсем не детская игрушка. Зачем Гарве ее купил? Его единственный сын погиб пять лет назад. Неужели посол все еще покупает для него игрушки?

– Вас ждет десять лет каторги. Или вы позабыли об этой маленькой детали? – поинтересовался колесничий.

– Когда есть выбор – смерть или десять лет каторги, мало кто выберет смерть. Не так ли? – Верджи улыбнулась.

– Я бы выбрал предсказанную смерть, – жестко заметил Гарве. – Если вы рассчитываете сбежать из тюрьмы, то жестоко ошибаетесь. У вас это не получится, при всей вашей ловкости. Десять лет каторги выдержать не так-то просто, особенно молодой и красивой женщине. У нас нет отдельных женских тюрем, это вы знаете?

– Я помню о мощи Империи Колесницы.

– О мощи Империи Колесницы всегда следует помнить. Я хочу вам сказать еще одну вещь, дорогая домна Корвин… Я могу вас так называть, вашим новым именем?

– Как хотите! – Она по-прежнему держалась королевой и ничуть не заискивала, умоляя о милости.

«А ведь она изгнанница, беженка! Мерд! Неужели это воздух Лация так на нее подействовал? И на меня тоже?» – размышлял посол.

Он знал, что их разговоры записываются, но с введением чрезвычайного положения дальняя связь с Колесницей была прервана. Так что все записи на инфокапсулах доставят дипломатические корабли. Когда еще их разберут и проанализируют! И будет ли это кто-то делать вообще!

– Так вот, дорогая Верджи. Неужели вы не верите в вашего супруга и его друзей? В то, что они спасут планету?

– Вы-то верите, что им удастся обезвредить Хронобомбу?

– Я? – Последовала очень даже ощутимая пауза. – Нет, в это я не верю.

Потом он подался вперед и пригласил Верджи сделать то же самое.

– Я не улечу с планеты, – сказал Гарве шепотом.

– Что? – уже по-настоящему изумилась Верджи.

– Я остаюсь на Лации до конца. Вы поняли?

Верджи медленно кивнула.

Посол вновь откинулся в кресле, улыбнулся с таким видом, будто решился сделать важное признание.

– Чудесное платье. Купили недавно? Я слышал, женщины сметают с прилавков наряды, надеясь напоследок пощеголять в шикарных платьях. Нет больше нужды копить на образование, загородную виллу или поездку на Острова Блаженных. Бери, что доступно… Так вот… – Гарве поднял руку, делая знак, что перебивать его не следует. – Я бы на вашем месте покупал совсем другие вещи.

– Саван? Погребальные носилки? – Верджи улыбнулась. – Думаю, все это мне ни к чему. Погребение будет бесплатным.

– У меня к вам просьба: больше ко мне не приходите! – неожиданно повысил голос Гарве. – Все, что мог и даже чего не мог, я уже сказал.

– Но я могу выбрать каторгу? – спросила она таким тоном, будто интересовалась: «Могу я купить вон то платьице»?

– Можете. Дипломатический корабль улетает через шесть дней. Если придете в крайнем случае послезавтра и напишете прошение о помиловании, вас переправят на Колесницу в цепях. Нравится перспектива?

– Не особенно, – призналась Верджи.

– Я бы на вашем месте поступил иначе. Я бы… – Гарве постучал пальцами по столешнице. – Я бы явился в посольство после.

* * *

Выйдя из посольства Колесницы Фаэтона, Верджи направилась пешком к рынкам Траяна. Она могла бы без труда взять мобиль для поездки – благо на вертикальных стоянках они висели гроздьями – в основном почему-то одноместные, как будто в условиях надвигающейся катастрофы жителям столицы предлагали разъединиться. Но Верджи неспешно шагала по тротуару – день был чудный, до назначенной встречи – масса времени. К тому же ей хотелось подумать. Хотя думать было в общем-то не о чем. Слово «после» было слишком уж понятным. Грядет катастрофа. Но не глобальная, не провал в какую-то там неведомую дыру, а такая, в которой вполне можно выжить. Вопрос в другом: почему посол сливал эту информацию изгнаннице? Из лучших побуждений? Или устраивал очередную дезу? Подавал Лацию надежду, которой у него на самом деле не было?

Еще издали Верджи заметила толпу у входа на рынок. Вигилы наводили порядок среди жаждущих проникнуть в торговые ряды. Толкотни не наблюдалось, как не было криков и ссор, наоборот, люди разговаривали почти весело, шутили, слышался смех, женщины демонстрировали друг другу рекламные голограммы нарядов и спорили о фасонах платьев. Очередь продвигалась довольно быстро. С отменой кредов и обесцениванием счетов расплатиться можно было только продуктовыми карточками. Многие женщины меняли масло или сахар на наряды и духи.