Олимпийские игры в политике, повседневной жизни и культуре. От античности до современности

Значительную часть шестой книги «Описания Эллады» Павсания занимает перечисление статуй победителей Олимпийских игр, которые автор мог осматривать во время своего посещения Элиды. Давно подмечено, что Павсаний приводит имена победителей только до II в. до н. э. и ничего не говорит о победителях позднеэллинистического и римского времени, хотя археологические данные показывают, что статуи олимпиоников продолжали устанавливаться и в римскую эпоху. Версия о том, что Павсаний не видел статуй в Олимпии сам, а пользовался каким-то иным источником, большинством авторов отвергается: это было бы совершенно нетипичным для него, поскольку достоверность собственных наблюдений Павсания во всех случаях общепризнанна. Вплоть до сего дня вопрос о причинах такой странной избирательности греческого географа не решен окончательно.

Свидетельство Павсания тем более важно, что письменных источников по истории Олимпиад сравнительно немного. Значение Олимпийских игр в истории античного мира трудно переоценить. Спортивные состязания, как и другие празднества, служили в древних обществах важным инструментом формирования и поддержания этнической или полисной идентичности. Принято считать, что Олимпийские игры первоначально имели местное значение и только начиная с VII в. до н. э. превратились в общегреческое празднество (Жестоканов 2013: 96), причем политический характер этих торжеств был очевиден.

Многочисленные полисные праздники не только формировали у людей чувство принадлежности к гражданскому коллективу, но и позволяли решать внешнеполитические задачи. В классическую эпоху правители рассылали в другие города приглашения участвовать в своих состязаниях и тем самым повышали собственный авторитет в глазах соседей. Так, македонский царь Архелай I, сам победивший в гонках на колесницах на Олимпийских и Пифийских играх (Solinus. IX.16), основал в Дионе собственные состязания, привлекавшие атлетов из других полисов. Празднества по типу олимпийских в классический и эллинистический периоды проводились в десятках городов – от Сицилии до побережья Передней Азии, а учреждением таких праздников (включавших, помимо прочего, спортивные состязания) занимались высокопоставленные лица, вплоть до римских императоров (Адриан, в частности, восстановил состязания в Афинах).

Победители Олимпиад занимали видное место в политической жизни греческих полисов (Crowther 2006: 8). Рассказывая о Килоновой смуте, Фукидид первым делом упоминает о том, что Килон был победителем на Олимпийских играх (Thuc. I.126.3), и это обстоятельство, видимо, должно было повлиять на достижение им власти в родном полисе. Даже Филипп II Македонский счел нужным добавить к своему титулу статус олимпионика.

Общегреческое политическое значение Олимпийских игр видно из рассказа Фукидида о митиленских послах, использовавших Олимпиаду 428 г. до н. э. для выступления с речью, объясняющей их выход из союза с Афинами (Thuc. III.8–15). Олимпийское святилище играло важнейшую роль при заключении в 420 г. до н. э. мира между афинянами, аргосцами, мантинейцами и элейцами (Thuc. V.47): сроки возобновления присяги были жестко привязаны ко времени начала Олимпийских игр и Великих Панафиней, а на предстоявшей Олимпиаде необходимо было воздвигнуть медный столб в знак подтверждения действия договора. Действенным методом межполисной политической борьбы был недопуск к участию в Олимпийских играх; здесь же у Фукидида описывается ситуация, когда спартанцы не были допущены на празднества из-за нарушения олимпийского перемирия и неуплаты наложенной на них пени (Thuc. V.49).

Время Пелопоннесской войны, пожалуй, можно считать эпохой расцвета политического влияния Олимпийских игр – или, скорее Элиды, во многом определявшей правила проведения Олимпиад. Менее чем через полвека в изложении Ксенофонта игры, видимо, начинают перемещаться на периферию греческого сознания. История изгнания Лихаса, в отличие от рассказа Фукидида (Thuc. V.50.4), уже лишена политического содержания (Xen. Hell. III.2.21). Если Александр Македонский использовал игры для решения своих политических задач (именно там в 324 г. до н. э. был оглашен его указ о возвращении изгнанников в свои родные города (Хабихт 1999: 39)), то после его смерти Олимпийские игры, очевидно, теряют свое политическое значение: Полибий неоднократно упоминает Олимпиады, но исключительно как способ датировки исторических событий (Polyb. I.3.1; II.71.6; XXI.41.1, etc.). Именно у Полибия мы находим свидетельство о том, что первая Олимпиада (776 г. до н. э.) была использована в качестве точки начала летосчисления (Polyb. VI.2.2 = Euseb. Anekd. II).