Олимпийские игры в политике, повседневной жизни и культуре. От античности до современности

Услуги по найму лошадей, подбору персонала и необходимого оборудования агонофетам – устроителям гонок – оказывали domini factionum, или factionarii – менеджеры, от профессионализма которых всецело зависела как техническая, так и коммерческая сторона дела. В распоряжении domini находился целый штат обслуживающего персонала, который «насчитывал в своем составе сотни людей» (Сергеенко 2000: 236). После того как Нерон увеличил количество призов, domini стали отказываться нанимать команды меньше, чем на целый день. При таких условиях содержать команды, не выигрывавшие императорские призы, стало невыгодно, и мелкие предприниматели прекратили свою деятельность в этом бизнесе. Именно domini разрешали возникавшие время от времени конфликтные ситуации. Одна из таких ситуаций возникла из-за самодурства отца Нерона, Гнея Домиция Агенобарба. Этот представитель древней аристократической семьи и, по словам Светония, «человек гнуснейший во всякую пору его жизни» (Suet. Nero. 5.1), находясь в должности претора, отказался выплачивать возницам полагавшиеся им награды[109] и уступил лишь после того, как на его самоуправство пожаловались хозяева колесниц – domini (ibid. 2). История эта имела своеобразное продолжение в период правления его беспутного и сумасбродного отпрыска: по сообщению Диона Кассия, из-за увлечения Нерона скачками возницы настолько возгордились и стали требовать себе таких неслыханных наград[110], что претор Авл Фабриций отказался приглашать их на организованные им зрелища, а вместо ристаний колесниц устроил… собачьи бега (Dio Cass. LXI. 6.2).

Некоторые из императоров (например, Нерон) были фанатичными приверженцами ристаний. Нерон, явно питавший слабость к самим грекам и ко всему греческому (особенно к литературе и искусству), страстно любил скачки, являвшиеся неотъемлемым компонентом эллинистической культуры. По словам Светония, «к скачкам его страсть была безмерна с малых лет: говорить о них он не уставал, хотя ему это и запрещали» (Suet. Nero. 22.1). Светонию вторит Дион Кассий: «Так, к цирковым скачкам он питал такую страсть, что состарившихся прославленных скакунов украшал, словно заслуженных мужей, особым парадным нарядом и назначал им для пропитания особые денежные суммы» (Dio Cass. LXI.6.1). Как пишет Тацит, будущий принцепс «с раннего детства… занимался чеканной работою, рисованием, пением, учился править лошадьми на ристалище…» (Tac. Ann. XIII.3). Мать Нерона, Агриппина Младшая, и его наставник, философ-стоик Луций Анней Сенека, как могли, боролись с этим юношеским увлечением, которое с годами переросло во всепоглощающую страсть: поскольку в Риме negotium – труды на благо общества – традиционно стояло выше otium (досуга), увлечение скачками неизбежно должно было уронить престиж будущего принцепса в глазах сограждан.

Тем не менее, став императором, Нерон с огромным энтузиазмом занялся скачками, видимо, всерьез стремясь сделать ремесло возницы своей профессией (Suet. Nero. 22.1–2; 35.3). С точки зрения ригориста Тацита, это было «постыдное влечение» (Tac. Ann. XIV.14). «Постыдность» увлечения бегами объяснялась не только низким социальным статусом возниц (agitatores, aurigae), но и общедоступным, а, следовательно, «вульгарным» (от лат. vulgus – «толпа»), плебейским характером самого зрелища. Поэтому Нерон не сразу решился выставить напоказ свое увлечение цирком: по словам Светония, он «на все цирковые игры, даже самые незначительные, приезжал со своих вилл – сперва тайно, потом открыто, так что уже все знали, что в положенный день он будет в Риме» (Suet. Nero. 22.1. Ср.: Tac. Ann. XIV.14). Лишь после смерти матери (Tac. Ann. XIV.14) Нерон набрался храбрости и дерзнул выступить на публике в качестве возницы. Ученик Сенеки, по выражению М. Гранта, «намеренно ступил на скользкий путь, довольно странный для императора, – путь смены статуса любителя на статус профессионала» (Грант 2003: 117). При этом Нерон либо сам правил упряжкой, либо сидел в толпе зрителей в одежде возницы (Tac. Ann. XV.44).