Оливер Твист

Ступени, указанныя двушкой, были т самыя, которыя на Серрейскомъ берегу, у того конца моста, гд стоитъ церковь Спасителя, образуютъ спускъ къ рк. Къ этому мсту, никмъ не замченный, поспшилъ простолюдинъ и, въ одну секунду обозрвъ мстность, началъ спускаться.

Эта лстница составляетъ часть моста и раздляется на три яруса. Какъ разъ въ конц второй площадки каменная стна съ лвой стороны кончается орнаментированнымъ пилястромъ, обращеннымъ къ Темз. Въ этомъ мст идущія дальше ступени расширяются въ длину, такъ что, если спрятаться за угломъ стны, то можно быть вполн скрытымъ отъ взоровъ всхъ, находящихся на той же лстниц нсколько выше, хотя бы только одной ступенью. Простолюдинъ торопливо осмотрлся, дойдя до этого мста, и такъ какъ не было видно боле удобнаго прикрытія и къ тому же, благодаря отливу, тутъ было для него достаточно просторно, то онъ скользнулъ туда и, стоя спиной къ пилястру, началъ ждать; онъ не сомнвался, что ниже они не пойдутъ, и что если ему и не будетъ слышенъ ихъ разговоръ, то онъ иметъ за то возможность вполн безопасно пойти снова по ихъ слдамъ.

Такъ долго тянулось время въ этомъ уединенномъ мст и такое нетерпливое желаніе испытывалъ шпіонъ узнать причины свиданія, столь не похожаго на то, чему ожидалъ онъ быть свидтелемъ, что онъ не разъ уже готовъ былъ счесть дло неудавшимся и говорилъ себ, что они остановились гд нибудь наверху или избрали какое нибудь совершенно иное мсто для своего таинственнаго разговора. Онъ собирался уже вынырнуть изъ своего потаеннаго убжища и вернуться наверхъ, когда услышалъ приближающіеся шаги, и вскор почти надъ самымъ его ухомъ раздались голоса.

Онъ выпрямился и прильнулъ къ стн, затаивъ дыханіе и внимательно прислушиваясь.

— Довольно, — произнесенъ голосъ, очевидно принадлежавшій джентльмену:- я не допущу, чтобы молодая леди пошла еще дальше. Многіе не поврили бы вамъ и настолько, чтобы забрести такъ далеко, но, вы видите, я готовъ вамъ угодить.

— Мн угодить! — вскричала двушка, за которой шпіонъ слдилъ. — Право, вы очень внимательны, сэръ. Угодить мн! Ну, да оставимъ это.

— Чего же ради, — сказалъ джентльменъ боле привтливымъ тономъ:- чего ради привели вы насъ въ это странное мсто? Почему было не предоставить мн переговорить съ вами тамъ наверху, гд свтло и гд есть хоть нкоторое движеніе. А вмсто того вы завели насъ въ этотъ темный и мрачный закоулокъ?

— Я и раньше сказала вамъ, — отвтила Нанси:- что тамъ мн страшно съ вами говорить. Не знаю, почему это, — продолжала она, содрогнувшись, — но сегодня я испытываю такой страхъ и ужасъ, что еле стою на ногахъ.

— Страхъ передъ чмъ? — спросилъ джентльменъ съ очевиднымъ участіемъ.

— Не знаю, — отвтила она. — Я хотла бы это знать. Весь день меня посщаютъ мысли о смерти. Я вижу саваны, испачканные кровью, и испытываю такой нестерпимый страхъ, будто меня все время жгутъ огнемъ. Вечеромъ, чтобы скоротать время, я пробовала читать книгу, но т же ужасы видла и среди строчекъ.

— Померещилось, — сказалъ джентльменъ, успокаивая ее.

— Нтъ, не померещилось, — возразила она хриплымъ голосомъ:- Я готова присягнуть, что видла слово «гробъ», большими черными буквами напечатанными на каждой страниц..А на улиц недавно какъ разъ мимо меня пронесли гробъ.

— Что же тутъ необычнаго, — сказалъ джентльменъ. — Часто проносятъ и мимо меня.

— Настоящіе, — возразила двушка. — А это былъ не такой.

Въ ея голос когда она произнесла эти слова, было что то такое особенное, что у тайнаго слушателя забгали мурашки по кож и кровь застыла въ жилахъ. Никогда еще онъ не испытывалъ такого облегченія, какъ въ тотъ моментъ, когда раздался пріятный голосъ молодой леди, просившей Нанси успокоиться и не поддаваться такимъ страшнымъ видніямъ.

— Говорите съ ней ласкове, — обратилась молодая леди къ своему спутнику. — Бдняжка! Она такъ нуждается въ участіи.

— Ваши надменныя благочестивыя барыни презрительно отвернули бы голову, увидвъ меня такою, какъ я сейчасъ передъ вами, и начали бы проповдывать объ адскомъ огн и возмездіи! — вскричала Нанси. — Ахъ, дорогая леди, почему т, которые считаютъ себя избранными Бога, не одарены вашей лаской и участіемъ къ намъ, несчастнымъ! Вдь вы молоды и прекрасны, у васъ есть все, чего мы лишены; почему же вы такъ смиренне ихъ, вмсто того, чтобы гордиться?

— Да! — произнесъ джентльменъ. — Турокъ, умывъ лицо, обращаетъ его къ востоку, когда читаетъ свои молитвы; а эти люди, мірскою жизнью согнавъ съ лица всякую улыбку, такъ же методично обращаются къ самой темной сторон неба. Между мусульманиномъ и фарисеемъ я выберу перваго!

Повидимому эти слова были обращены къ молодой леди и сказаны, быть можетъ, для того, чтобы дать Нанси время успокоиться. Вскор джентльменъ заговорилъ съ нею.

— Въ послднее воскресенье вечеромъ васъ здсь не было, — сказалъ онъ.

— Я не могла придти. Меня удержали насильно.

— Кто именно?

— Тотъ человкъ, о которомъ я говорила молодой леди.

— Надюсь, что васъ не заподозрили въ сношеніяхъ съ кмъ либо относительно того дла, которое заставило насъ сейчасъ сойтись? — спросилъ старый джентльменъ.