Оливер Твист

— Не посылайте за мной, сидлка, когда ребенокъ будетъ кричать, — сказалъ докторъ, натягивая на руки перчатки. — Надо полагать, онъ будетъ очень безпокойный. Дайте ему немного кашки, если есть. — Онъ надлъ шляпу, но на пути къ дверямъ остановился и сказалъ:- Она казалась такой здоровой двушкой. Откуда она?

— Ее принесли прошлую ночь, — отвчала старуха, — по приказанію надзирателя. Ее нашли лежащей на улиц. Она шла должно быть издалека, потому что башмаки у нее совсмъ потрепанные. Но откуда и куда она шла, никто этого не знаетъ.

Докторъ наклонился надъ тломъ и поднялъ лвую руку.

— Старая исторія, — сказалъ онъ, качая головой;- обручальнаго кольца не видать… Эхъ!.. Спокойной ночи!..

Джентльменъ медицины поспшилъ на обдъ; сидлка, приложившись еще разъ къ зеленой бутылк, сла на стулъ у камина и занялась облаченіемъ ребенка.

Какимъ чуднымъ доказательствомъ всемогущества одежды былъ юный Оливеръ Твистъ! Завернутый въ одяльце, которое до этой минуты было его единственной покрышкой, онъ съ одинаковымъ успхомъ могъ быть принятъ какъ за ребенка дворянина, такъ и за ребенка нищаго, и даже самый увренный въ себ человкъ съ трудомъ могъ бы опредлить настоящее положеніе его въ обществ. Теперь же, когда на него надли старое каленкоровое платье, пожелтвшее на такой же точно служб, онъ былъ завсегда отмченъ и сразу занялъ подобающее ему мсто — приходскаго ребенка — сироты дома призрнія для бдныхъ — жалкаго, полуголоднаго горемыки, надляемаго со всхъ сторонъ пинками и побоями, презираемаго всми и не пользующагося ничьимъ состраданіемъ.

Оливеръ кричалъ громко. Имй онъ возможность знать, что онъ сирота, предоставленный произволу церковнаго старосты и надзирателей, онъ кричалъ бы еще громче.

II. Какъ росъ Оливеръ Твистъ, его воспитаніе и впечатлнія

Слдующіе за этимъ восемь или девять лтъ Оливеръ былъ жертвой систематическихъ надувательствъ и невроятныхъ плутней. Выростили его на соск. Власти дома призрнія для бдныхъ добросовстно донесли властямъ прихода о голодномъ и лишенномъ всего необходимаго ребенк сирот. Власти прихода съ полнымъ сознаніемъ своего достоинства запросили властей дома призрнія, нтъ ли у нихъ какой нибудь женщины, постоянно живущей въ ихъ «дом», которая могла бы доставить Оливеру Твисту утшеніе и пищу, въ которыхъ онъ такъ нуждается. Власти дома призрнія почтительно отвчали, что таковой у нихъ не имется. Въ отвтъ на это власти прихода ршили великодушно и человчно, что Оливеръ долженъ быть отданъ на «ферму» или, говоря другими словами, переведенъ въ отдленіе дома призрнія, находящееся отъ него всего въ трехъ миляхъ разстоянія, гд помщалось отъ двадцати до тридцати юныхъ нарушителей законовъ о бдныхъ; тамъ они валялись цлый день на полу, не страдая отъ неудобствъ слишкомъ большого количества пищи или слишкомъ большого количества одежды, и находились подъ надзоромъ пожилой женщины, которая принимала къ себ этихъ нарушителей за семь съ половиной пенсовъ въ недлю съ каждой маленькой головки. Семь съ половиною пенсовъ въ недлю кругленькая сумма для ребенка; много чего можно достать за семь съ половиною пенсовъ, которыхъ совершенно достаточно для того, чтобы не переполнить желудка и тмъ не причинить ему нкоторыхъ неудобствъ. Пожилая надзирательница была женщина мудрая и опытная; она прекрасно знала, что полезно для дтей и съ замчательной предусмотрительностью длала то, что полезно для нея. Такъ, на собственныя нужды она брала большую часть еженедльной стипендіи, вслдствіе чего подростающее поколніе прихода получало гораздо боле умренную порцію, чмъ та, которая предназначалась ему. Этимъ способомъ она и доказала на дл, какой она опытный философъ и какъ тонко понимаетъ гд раки зимуютъ.

Многимъ знакомъ, вроятно, разсказъ о другомъ опытномъ философ, который придумалъ теорію о томъ, будто лошадь можетъ жить безъ пищи и въ доказательство демонстрировалъ собственную свою лошадь, доведя порцію ея пищи до одной соломенки въ день; весьма возможно, что при такомъ режим она достигла бы высшей степени быстроты и рзвости, не умри она за двадцать четыре часа до того, какъ должна была получить вмсто соломы уже только порцію воздуха. Къ несчастью для опытной философіи пожилой надзирательницы, подъ чье покровительство былъ отданъ Оливеръ Твистъ, такіе же результаты получались и въ примненіи ея собственной системы. Въ ту самую минуту, когда ребенокъ настолько уже совершенствовался, что могъ существовать при наимене возможной по количеству порціи наиболе худой по качеству пищи, онъ вдругъ (восемь съ половиною случаевъ на десять) погибалъ неожиданно или отъ голода и холода, или по недосмотру попадалъ въ огонь, или неожиданно подвергался удушенію Во всхъ подобныхъ случаяхъ несчастное маленькое существо переселялось въ другой лучшій міръ и соединялось тамъ съ предками, которыхъ никогда не знало.