Оливер Твист

Такое неожиданное сопротивленіе еще больше взбсило мистера Сайкса; онъ прислъ къ полу, и съ бшенствомъ напалъ на животное. Собака прыгала справа на лво и слва направо, кусалась, рычала, тявкала, а Сайксъ отпихивалъ ее и ругался, билъ и изрыгалъ проклятія. Борьба достигла уже самаго критическаго момента для обоихъ, когда дверь открылась вдругъ и собака, воспользовавшись этимъ благопріятнымъ случаемъ, выпрыгнула въ нее, оставивъ Вилля Сайкса съ кочергой и складнымъ ножемъ въ рукахъ.

Въ каждомъ спор только дв стороны, говоритъ старая поговорка. Мистеръ Сайксъ, разсерженный тмъ, что ему помшали расправиться съ собакой, напустился на вновь пришедшаго.

— Какой тутъ еще чортъ вздумалъ вмшиваться между мной и моей собакой? — крикнулъ онъ съ бшенствомъ.

— Не знаю, милый мой, не знаю, — съ униженнымъ видокъ отвчалъ Феджинъ, потому что вновь пришедшій былъ именно этотъ еврей.

— Не знаешь, трусъ ты этакій, воръ! — заревлъ Сайксъ. — Не слышалъ ты разв, какой здсь шумъ?

— Ни единаго звука… такъ же врно, какъ то, что я живой человкъ, Билль, — отвчалъ еврей.

— О, разумется! Ты ничего не слышалъ, ничего, — съ ироніей прервалъ его Сайксъ. — Вползешь и выползешь и никто не услышитъ, какъ ты войдешь и выйдешь. Хотлось бы мн, чтобы ты былъ собакой всего полминуты тому назадъ, Феджинъ.

— Почему? — спросилъ еврей съ принужденной улыбкой.

— Потому что правительство наше, которое заботится о жизни гакихъ людей, какъ ты, которые трусливе любой дворняжки, позволяетъ людямъ убивать собакъ, когда имъ вздумается, — отвчалъ Сайксъ, выразительно размахивая можемъ. — Вотъ почему!

Еврей потиралъ руки, сидя за столомъ, и длалъ видъ, что отъ души смется шутк своего друга. На самомъ же дл онъ чувствовалъ себя очень неловко.

— Скаль зубы, скаль зубы! — сказалъ Сайксъ, ставя на мсто кочергу и злобно посматривая на него. — Никогда не удастся теб посмяться надо мной. Ты у меня въ рукахъ, Феджинъ, и, чортъ меня возьми, я не выпущу тебя изъ нихъ! Пропаду я, пропадешь и ты! Въ твоихъ интересахъ заботиться обо мн.

— Врно, врно, милый мой, — сказалъ еврей, — знаю я это; у насъ… у насъ… общій интересъ, Билль… общій интересъ.

— Гм!.. — промычалъ Сайксъ съ такимъ видомъ, какъ будто думалъ, что въ этомъ случа еврей заинтересованъ больше, чмъ онъ. — Ну, что ты хотлъ сказать мн?

— Все прошло благополучно черезъ плавильный тигель, — отвчалъ Феджинъ, — сейчасъ получишь свою долю. Здсь больше, чмъ теб слдуетъ, мои милый!.. Ну, въ другой разъ ты мн передашь и…

— Переставь ты меня морочить! — перебилъ его Сайксъ. — Ну, гд оно? Давай сюда!

— Сейчасъ, Билль! Дай время, дай время, — отвчалъ еврей. — Вотъ! Вс въ сохранности!

Говоря это, онъ вытащилъ изъ-за пазухи старый бумажный платокъ и, развязавъ большой узелъ на одномъ изъ угловъ, вынулъ оттуда небольшой свертокъ бумаги. Сайксъ вырвалъ его изъ рукъ еврея, развернулъ и принялся считать соверены.

— Все здсь? — спросилъ Сайксъ.

— Все, — отвчалъ еврей.

— А ты не разворачивалъ свертка и не стибрилъ одного, двухъ, пока шелъ сюда? — подозрительно глядя на еврея, спросилъ Сайксъ. — Нечего обижаться на мой вопросъ… Ты не разъ продлывалъ такія штуки. Позвони!

На звонокъ появился другой еврей, поменьше Феджина, но съ такой-же почти отталкивающей наружностью.

Биллъ Сайксъ указалъ на пустую посудину. Еврей понялъ, чего онъ желаетъ, и взялъ кружку, чтобы наполнить ее, переглянувшись предварительно съ Феджиномъ, который всего только на минуту поднялъ глаза, какъ бы ожидая этого знака, и въ отвтъ на него кивнулъ ему головой. Сайксъ, который въ эту минуту завязывалъ шнурокъ у башмака, сдернутаго собакой, не замтилъ этого. Замть онъ только этотъ обмнъ знаковъ, онъ наврное подумалъ бы, что они ничего хорошаго ему не предвщаютъ.

— Есть кто-нибудь, Барней? — спросилъ Феджинъ. На этотъ разъ онъ говорилъ, не подымая глазъ, потому что Сайксъ смотрль на него.

— Ни единой души, — отвчалъ Барней, который, говорилъ ли онъ отъ сердца или нтъ, всегда все произносилъ въ носъ.

— Никого? — съ удивленіемъ переспросилъ Феджинъ, не вря тому, чтобы Барней говорилъ правду.

— Никого, кром миссъ Нанси, — отвчалъ Барней.

— Нанси! — воскликнулъ Сайксъ. — Гд? Пропади мои глаза, если я не уважаю этой двушки за ея врожденные таланты!

— Она просила дать ей варенаго мяса, — отвчалъ Барней.

— Пошли ее сюда, — сказалъ Сайксъ, выпивая залпомъ стаканъ водки. — Пошли ее сюда!

Барней робко взглянулъ на Феджина, какъ бы спрашивая разршенія; видя, что еврей молчитъ и не подымаетъ глазъ, Барней ушелъ. Спустя немного онъ вернулся и привелъ съ собою Нанси, одтую въ полный костюмъ, — чепчикъ, передникъ, корзинка и ключъ, все было при ней.

— Напала на слдъ, Нанси? — спросилъ Сайксъ, предлагая ей стаканъ.

— Да, Билль, — отвчала молодая леди, осушая содержимое стакана, — и страшно я устала отъ всего этого. Мальчишка былъ вс время боленъ и лежалъ въ кровати, и…

— Ахъ, Нанси, милая! — воскликнулъ еврей, подымая глаза.