Читаем Олькойдунле (СИ) полностью


Яркий и солнечный весенний день всегда очень бледно смотрится на фоне большого города, который отсекает своими стенами лишние мысли. Заставляет своих обитателей заботиться о его собственном благе. Заставляет живых вдыхать мертвый отработанный дым жизнедеятельности и выдыхать обратно уже обновленную субстанцию, которую поглотит город. И по его бесчисленным артериям, венам и капиллярам помчатся потоки информации, денег, еды, спиртного и поглощенных человеческих душ, отданных и проданных.



Город только с виду кажется неподвижным и бездушно-мертвым, но это для большинства. На самом деле, он внимательно следит за каждым и пополняет свободные места полезными ему людьми. Эти самые места-ячейки постоянно множатся и ему требуется все больше и больше душ и тел, которыми необходимо манипулировать. Полезность людей ограничена и когда они вырабатывают свой ресурс, город просто выкидывает их, навсегда позабыв о их существовании. Освобожденное место тут же заполняется другим телом.



Конфигуратор шел по улицам знакомого и, одновременно, незнакомого города. Он уже не понимал в какой реальности находится. Для него они обе стали настоящими, привычными и немного различными. Того, кто был душой этого города, Конфигуратор не знал, но замечая как здесь все было обустроено, невольно восхищался талантом созидания неизвестного ему ангела.



Сохраняя абсолютное спокойствие и пряча глаза за стеклами темных очков, Конфигуратор курил на ходу. Потоки людской толпы огибали его со всех сторон. Он замечал взгляды, которые задерживались на нем немного дольше и шел дальше. Природа этих взглядов была известна - просто праздное любопытство. Не больше. И поэтому не обращал внимания. Сегодня он должен встретиться с безымянной барышней, вместе с которой, вошел в эпоху антивознесения. Оглядываясь назад, Конфигуратор видел весь пройденный путь, у которого не было начала. На самом деле оно было, но это было давно, наверное, целую жизнь назад.



Залитая солнечным светом улица, подземный переход, снова улица. Огромное здание, деревья в парке с едва распустившимися листьями. Весна подняла из-под земли нежную молодую поросль, ровным ковром устилающую газоны. Солнце в высоком синем небе, крохотное облачко, крыша дома с лесом телевизионных антенн. Тысячи автомобилей на черной асфальтовой ленте дороги, тысячи людей, взломавший асфальтное покрытие тоненький побег тополя, стена. Тротуар, рекламный щит, дребезжащий трамвай, девушка. Обыкновенная девушка без имени.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Булгаков
Булгаков

В русской литературе есть писатели, судьбой владеющие и судьбой владеемые. Михаил Булгаков – из числа вторых. Все его бытие было непрерывным, осмысленным, обреченным на поражение в жизни и на блистательную победу в литературе поединком с Судьбой. Что надо сделать с человеком, каким наградить его даром, через какие взлеты и падения, искушения, испытания и соблазны провести, как сплести жизненный сюжет, каких подарить ему друзей, врагов и удивительных женщин, чтобы он написал «Белую гвардию», «Собачье сердце», «Театральный роман», «Бег», «Кабалу святош», «Мастера и Маргариту»? Прозаик, доктор филологических наук, лауреат литературной премии Александра Солженицына, а также премий «Антибукер», «Большая книга» и др., автор жизнеописаний М. М. Пришвина, А. С. Грина и А. Н. Толстого Алексей Варламов предлагает свою версию судьбы писателя, чьи книги на протяжении многих десятилетий вызывают восхищение, возмущение, яростные споры, любовь и сомнение, но мало кого оставляют равнодушным и имеют несомненный, устойчивый успех во всем мире.В оформлении переплета использованы фрагменты картины Дмитрия Белюкина «Белая Россия. Исход» и иллюстрации Геннадия Новожилова к роману «Мастер и Маргарита».При подготовке электронного экземпляра ссылки на литературу были переведены в более привычный для ЖЗЛ и удобный для электронного варианта вид (в квадратных скобках номер книги в библиографии, точка с запятой – номер страницы в книге). Не обессудьте за возможные технические ошибки.

Алексей Варламов

Проза / Историческая проза / Повесть / Современная проза