Ома Дзидай (СИ)

– Они ваши, босс! – окликнул эльфа людоед, чуть ли не откланиваясь.

– Благодарю, Уик! – хладнокровно отозвался Рю и неторопливо продефилировал к пленникам.

Вершина пищевой цепочки…

Мой взгляд следовал за ним. Моряки встречали своего палача, продолжая молчать. Они с недоумением и страхом глядели на это прекрасное, но устрашающее создание, превосходящее человека по всем показателям.

Эльф остановился прямо напротив середины ряда. Церемониться с ними не стал. Поглядев с секунду, перешёл к действиям. Началось… На всём белом свете только одна молния бьёт с идентичной скоростью. Уследить за движениями Рю было невозможно. А фатум связанных моряков замкнулся навсегда.

Далее выяснится следующее: эльф успел достать оба меча из ножен. А затем – произвести хлёсткий перекрёстный удар, о котором свидетельствовал легкий короткий свист. Следовательно, он рассчитал всё аккуратно, как настоящий мастер ратного дела.

Когда мэйнанец встал в одну из фирменных самурайских[4] стоек, какими те венчали финальный удар, он выставил испачкавшиеся катаны перед собой. А все тринадцать голов, чавкая, попадали с плеч и покатились по полу трюма в разные стороны.

В который раз торутийская кровь полилась из зияющих ран! Если бы я питал иллюзии вроде патриотизма, мне было бы жаль.

Через пару секунд стремительных поползновений она коснулась сандалий Рю. Но ему было всё равно.

Следом попадали сами тела. Они глухо стукались об металлическую поверхность. Бились в конвульсиях, как рыба об лёд, плюхаясь в новоявленных лужах вампирского вина, будто свиньи в грязи.

Я и раньше видел человеческую смерть. Пару-тройку раз. Кончина дедушки из-за ожесточённого туберкулёза. Один бродяга из Лотардама получил в переулке перо под ребро и ждал финала комедии в одиночестве – никто не мог и не хотел ему помогать. Тётушка Патрисия ценой собственного будущего дала жизнь маленькой Ирме. Каждая из них была не быстрой, а постепенной. К следствию так или иначе я подготовился.

Здесь же целых тринадцать человек померли за раз! Предположительно, ничего не почувствовав! В одну и ту же секунду! Как пригоршня опарышей, которых швырнули на мостовую и раздавили подошвой, превращая в пюре. Гибель морских волков и ее подноготная закрутили моё сознание в спираль.

Осознав произошедшее, я ощутил рвотный позыв. Ожидаемая реакция чувствительных лиц на кошмары реальности. Дана одна секунда, чтобы его подавить. Упустил.

Содержимое желудка бесконтрольно вырвалось наружу к публичному отвращению, беспощадно покрывая мою одежду и туфли полужидкой белёсой субстанцией – метаморфозами рыбного супа, толчёной картошки с тушёным мясом и прочего.

Ничего поделать было нельзя. Я с трудом стоял. В слезах. Претерпевая головокружение. А кишечник больше и больше освобождался от пищи, которая теперь мало её напоминала.

– У-а-ха-ха-ха! О-о-ой, я не моху, товарищи, – загоготал в темноте Уик, заметив мою бедственную ситуацию. Остальные ивентарцы его поддержали, похоронив меня под тремя метрами холодного позора. – Ещё и облевался! То ж мне, интеллихенты. Тьфу! Корсански сты-ы-ыд[5]…

Пошел на х**. На х**. НА Х** ПОШЕЛ!

Только Рю отнёсся ко мне по-доброму. Он питал определённую корысть, но я был благодарен ему за оказанное внимание.

– Уик, помоги мистеру Богарту прийти в себя. Дай ему чистую одежду. И отправь ко мне после, – обратился к мутанту эльф, вытирая мечи один за другим тряпкой, любезно преподнесённой кем-то из подчинённых. – Остальные – соберите трупы и оттащите их на верхнюю палубу к общей куче. Корабельный груз перенесите на «Бусаноо» – продадим товары на чёрном рынке Йонгханя[6]. В темпе, джентльмены! Здесь ловить больше нечего, – с этими словами самурай в изгнании водрузил оружие обратно в ножны и просто выплыл из трюма, как фантом. Я и опомниться не успел.

– Да, сэр! – дружно прокричали ивентарские матросы и принялись за работу, не зная брезгливости к свежим, кровоточащим мертвецам и алчности к мэйнанскому барахлу.

Ко мне подошёл людоед и несмотря на неприязнь, которую ко мне испытывал константно, почти по-отечески взялся за чистый участок сюртука с намерением вытащить меня отсюда чуть ли не за шкирку.

– З-зачем собирать трупы? – спросил я у амбала на ходу, не понимая, что тут происходит. Во рту стоял гадкий, смазанный привкус желчи. Меня так и мутило.

– Морю треба пища, – не вдаваясь в детали, ответил Уик.

[1] -сама – именной суффикс, демонстрирующий максимальное уважение к собеседнику.

[2] Даймё – крупный военный феодал в Японии.

[3] Прообраз Рёками – Рюдзин, бог воды в японской мифологии.

[4] Самураи – военно-феодальное сословие мелких дворян.

[5] Корсанский стыд аналогичен понятию «испанский стыд» – чувству стыда за другого человека.

[6] Прообраз Йонгханя – о. Тайвань.

Часть первая. Буревестник (1-4)

Глава четвёртая. Подношение

В полночь

Уик и я поднялись на верхнюю палубу, затерявшись в куче народа.

Я старался не смотреть в сторону горы мертвецов. Перед глазами предстал корабль ивентарцев. Тот был в два раза больше «Навты». Я бы узнал его из тысячи других.