Ома Дзидай (СИ)

– Я не знаю, какие деньги крутятся в бакуто. Могу предложить тебе десять тысяч обанов. Как первый взнос. А после – ещё по одной за каждый месяц войны. Если она не закончится, где и объявится.

– Золото – всегда хорошо. Но я и так богат до безобразия.

– Тебе ещё что-то нужно, – понял старший брат.

– Ага.

Глава Дзиротё-гуми смерил меня хищным взглядом. Я вздрогнул.

– Видишь ли, бакуто – вся моя жизнь. Меня больше беспокоит, выгодно ли восстание гокудо. Сёгун увидел в нас пользу. А как поступит новое правительство?

– Я сделаю всё, что в моих силах, и обеспечу неприкосновенность, – с легкой руки пообещал Рю. – Не забывай про новые рынки, о каких в Мэйнане и слыхом не слыхивали.

– Звучит заманчиво.

Нисимото Садара окунулся с головой. По поверхности воды пошли круги. Затем он с громким всплеском вынырнул обратно.

– Это всё? – спокойно спросил брат.

– Похоже, я уже попросил много, – виновато заметил кумитё. – У меня есть ещё одно требование. Очень личное. Думаю, ты не откажешь.

– Спрашивай.

К счастью, обо мне речи не шло.

– Мне не даёт покоя эта алмазная личина. Сила, которая кроется в ней. Хоть и выглядит вещица, как обыкновенная дорогая безделушка.

– Что-то нелестно ты отзываешься о ней, – отметил Рю. – Протяни руку. Ты узнаешь о ней всё, что знаю я сам.

– Ты и так сказал достаточно. Просто хочу удостовериться в её мощи на собственной шкуре. Понимаешь, о чем я?

– Не совсем.

– Как ты знаешь, у меня есть маленькое горе. Оно следует за мной по пятам через всю жизнь. Никто не может меня полноценно ранить и уж тем более убить. Скорее уж старость придет, чем потерплю поражение. Так я думал.

– А тебе и впрямь хочется проиграть?

– Нет. Другое дело – ощутить дух соревнования. Я всегда был заведомо уверен, что не проиграю.

Садаре было неудобно говорить об этом.

– Настаиваешь на поединке, – понял Рю. – Ну и прихоти у тебя, конечно…

– До Собрания Даймё ещё есть время. Я предлагаю завтра утром встретиться за городом и помериться силами. Может, тогда я почувствую себя обычным человеком.

– Ты не понимаешь, о чём просишь. Если я увлекусь, от тебя останутся ножки да рожки. И что мне делать тогда без тебя?

– Просто постарайся не убить. Следи за тем, чтоб мы держались наравне. Когда станет совсем худо, я дам тебе знак прекратить. Если буду в состоянии.

– Я тебя предупредил, – отозвался старший брат. – Будь по-твоему, Садара-сэнсэй.

– Какое счастье, Рю-кун! – искренне воскликнул кумитё, победоносно подняв два кулака вверх. Серое лицо посветлело. – Тогда давайте выбираться. Мне-то здесь хорошо. А вам о сосудах всё-таки следует побеспокоиться.

– И вправду засиделись. Фудо, вылезаем!

– Надо бы отужинать, как вы на это смотрите? Есть неподалёку место, где подают очень вкусный тяхан[1]. Переночуете у меня дома. – Я сглотнул. – Вы мои гости ведь. В мягкой постели спать всяко лучше, чем в лесу на деревьях. Как вам мысль?

– Лучше и не придумаешь, – ответил за нас двоих Рю.

Нисимото Садара осторожно покинул воду и направился к раздевалке. За ним – Рю.

Я не спешил. Не сразу понял, как пройдёт остаток дня. Со злости ударил по водной глади и только потом покинул горячий источник.

Старший брат оделся быстрее всех и ждал нас на выходе из онсэна.

Находиться наедине с Садарой было страшно. Я спешил накинуть на себя вещи и убраться подальше. Тревога нарастала – и неспроста.

Кумитё лениво натягивал хакаму[2], таби[3] и гэта. Я стоял к нему спиной, сделав вид, будто его не существует. И не заметил, когда он подошёл сзади.

– Фудо, – неловко позвал полукровка.

Я подпрыгнул от неожиданности и обронил накидку – единственное, что оставалось надеть. Нисимото Садара продолжил:

– Без мальчика сегодня я не останусь. Но знай, с ним я буду думать только о тебе.

Признание привело меня в замешательство. Я насупился, закипая. Злость переполнила чашу терпения. Стиснув зубы, я повернулся к нему.

Хотелось высказать всё, что я о нём думаю, пренебрегая мнением брата. Я готов был угрожать, только бы остепенить кумитё. Но встретившись лицом к лицу, я увидел, насколько он был близко, почти дыша в затылок.

Я не успел опомниться. Плюнув на всё, Садара впечатал меня в стену, обхватил ладонями лицо и взял у меня то немногое, что мог по-быстрому, – поцелуй. Тело перестало слушаться, в глазах потух свет.

Все, что я чувствовал, – прикосновение влажных и обжигающе горячих мерзких губ они. Дыхание с запахом копоти, напоминающее об Отобе. Отвращение вернуло мне власть над собой.

Нисимото Садара телосложением напоминал медведя. Но я, изнеможённый от частых недоеданий, смог оттолкнуть его. Похоже, кумитё просто позволил мне.

– Отвали от меня!

В ушах стоял знакомый грохот. Не из-за учащённого сердцебиения, вставшего комом в горле. Я был уверен, что слышал приближение Малинового Оскала.

– Прости, – виновато проронил Садара.

Выглядел он, как неистовый, обезумевший от голода зверь. Мы постепенно успокаивались. Шум внутри головы прекратился.

– Не смог удержаться. – Он судорожно смежил веки и отвратительно облизал губы. Так, будто старательно собирал с них пыльцу или вроде того. – Как я и думал. Ты вкусный. Очень, очень вкусный…