Ома Дзидай (СИ)

Их проникновенное обращение нарушил режущий уши лязг стали, рухнувшей на камень. Привлечённая шумом, я отыскала глазами источник. Им оказалась катана, выпавшая из руки Горо.

Синий ветер пронёсся через Великаньи Дубы.

Все глядели на сына сёгуна, сдавливавшего кулаки до колебания в суставах.

– В чём дело, сын? – обеспокоенно спросил сёгун. Не столько из любви, сколько из раздражения. Наследник сорвал его речь, позоря имя рода Коногава.

Никто больше не решался заговорить с ним. Но каждый следил, что будет дальше.

Какое-то время Горо стоял, выпав из действительности. Ноги подкосились, и он упал на колени, клонясь к полу. Ладони метнулись к лицу, прикрывая горький плач. По площадке прокатились его всхлипы, перерастая в сдавленные рыдания, чья громкость только повышалась.

Коногава-младший пронзительно кричал. Я не выдержала и спросила у главного шиноби его мнение. Вразумительного ответа не последовало.

– Что происходит?

– Что-то… необъяснимое, – растерянно проронил он, не отрывая взгляд от исступлённо беснующегося наследника.

Горо вытянул спину и отбросил руки от лица, срывая голос. Он сразу затих, совсем не шевелясь. Сёгун наблюдал с опаской, пятясь и держа руку ближе к катане.

Мне показалось, Горо сошёл с ума на ровном месте. Но завеса тайны стала медленно рассеиваться, когда до ушей дошёл непонятный треск, а кожа его, как по колдовству, стала осыпаться.

Все осознали неестественность происходящего.

– Это не мой сын! – выпалил он. Сбросил с головы шлем и вынул оружие наголо. – Самураи, шиноби – ко мне! Всем остальным – держаться на своих местах!

Даймё и кугэ оставили последний указ без внимания. Никто из них не был при оружии, да и с Великаньих Дубов охрана так просто не выпустила бы. Им оставалось только глядеть под ноги, чтобы не упасть при отступлении в яму, и поддерживать мнимое спокойствие, сторонясь Горо.

– Вы слышали волю повелителя? – окрикнул отряд наш глава.

Он достал из-за спины крюк кагинавы[1] и, закрепив его на балке, торопливо спустился по канату вниз. Мы последовали его примеру.

– Защищайте сёгуна! – сказал своим начальник самураев.

Перед Дзунпеем встал ряд мечников. Иошинори спрятался среди сопровождения.

Между даймё и кугэ проносились остальные воины.

Едва мы, под сотню человек числом, заняли боевое положение, из рассыпавшегося в прах Коногава Горо показалось огромное чудовище, в котором все увидели злого духа.

– Ёкай!.. Это же ёкай!

Тогда я не знала, правда ли это. У всякого злого духа своё предназначение и известная в народе внешность. Данное существо, уродливое и зловещее, превосходило любых других по этим качествам, не имея понятных помыслов.

Ёкай с лёгкостью разрывал на себе золотистые доспехи, будто обламывая молодые ветки. Он вселял неописуемый ужас в сердца самураев и шиноби. Этот яд сковал и моё.

Страх заботил меня недолго. Я считала, что созданию суждено умереть здесь, от наших рук. Глазам открылся способ сделать что-то в отместку за гибель отца, раз уж ёкай приложил к нему свои когтистые лапы.

Остальное не имело значения.

Освободившись от брони, чудовище, напоминающее помесь человека и кани, предстало перед нами, ясно давая понять, насколько оно опасно.

Гнетуще стрекоча, оно повернулось мордой к сёгуну. Сталось ясно, за кем ёкай явился. Загадкой оставался его никчёмный плач по Урагами Хидео.

Ёкай взревел, заставляя Великаньи Дубы содрогнуться…

***

Случилось нечто немыслимое. Мой язык не повернётся назвать это боем. Скорее, избиение младенцев…

Чудовище не шевелилось, размышляя, как лучше сработать. Шорохи за спиной не отвлекали ёкая, будто он владел обстановкой вокруг целиком.

Воины ничего не предпринимали. Пользуясь затишьем, самые умные втихомолку искали слабые места. Лично я не нашла, за исключением разве что неприкрытой черепом сетчатой мякоти.

Мозг, подумала я, сопряжённый с проводниками чувств. До него ещё добраться…

Перешёптываясь, кугэ мешали думать. Даймё были сдержаннее, просто наблюдая.

Между существом и защитниками Дзунпея сохранялось расстояние в пять шагов по окружности. Оно нарушилось, едва чудовище неторопливо подалось вперед.

Так и началась бойня.

Какой-то асигару понапрасну разглядел удачную возможность напасть на ёкая. Он посчитал, что, если ударит первым и наповал, сумеет добиться расположения Коногава. Но, вообразив золотые горы, воин скоропостижно умер.

От яри ёкай легко увернулся и, рыча, ухватился за древко. Один толчок на себя – и асигару вытянуло вслед за копьём из общей кучи воинов.

Чудовище подняло его над собой, ревя и стряхивая копьеносца с оружия. Он улетел наискосок, вопя и кувыркаясь в воздухе, ударился вверх тормашками об толстый ствол великаньего дуба лицом. Кости захрустели. Под силой трения асигару сполз к ногам кугэ, оставляя на поверхности дерева красный след. Знать закричала.

Хитростью, тем более – по одному, одолеть существо оказалось неосуществимо.

Поэтому мы стали бросаться на ёкая отрядами по несколько человек, чтобы сохранить подвижность и спутать движения чудовища.