Ома Дзидай (СИ)

– Ха! Се причины как на подбор хороши! Ес не вернёмся, будет, шо вспомнить на том свете! – весело добавил Уик, играя на чужих, вполне объяснимых страхах.

Он отошёл и вытряхнул пепел за борт.

Десантник с ненавистью покосился на квартирмейстера. Начни квалоня́нин[23] огрызаться, ничего бы не добился. Приказ есть приказ. «Бусаноо» не повернул бы назад.

– Стало быть, Вы больше склоняетесь к волнам-убийцам? – возобновил я диалог.

– Мне всё равно, что там на самом деле. Но оттуда никто не вернулся – это факт, сэр. С сипаями[24] в Анде́е как-то проще расправиться, чем с морской опасностью, которая никому не ведома…

– Знаете, капрал, истина не всегда поддаётся научному объяснению. А за тридцатиметровыми волнами наверняка кроется… нечто большее.

Офицеру не понравился столь жирный намек. Хотя понял он его по-своему.

– Тем ухарней будет, – поддержал меня Уик, возвращаясь к нам.

– И всё же, не о чем беспокоиться, уверяю Вас. Но довольно болтовни, джентльмены. Скоро мы будем посередине Треугольника Невозврата. Подготовьте для меня водолазный костюм.

– Та, босс.

Квартирмейстер спустился с мостика. Дожидаться Гофмана не стал.

– Скафандр-то Вам зачем, сэр?! – недоумевал капрал, вытаращив янтарные глаза.

Его ждала новость поистине будоражащая:

– Я собираюсь прогуляться по дну…

В шесть часов вечера судно приплыло в пункт назначения. Когда мы достигли заданных координат, солнце уже порозовело и медленно вдавливалось в горизонт.

Наблюдая за закатом, Гофман судорожно молился Праотцам[25]. Слишком глубоко офицер был убеждён, что наши дни на земле сочтены. Безбожник Уик тихо смеялся в кулак, но мешать верующему не стал. Команда если и догадывалась, куда прибыл «Бусаноо», этого не показывала.

Корабль следовал правильному курсу, о чём свидетельствовала реликвия. Наследие Первородных чуть вибрировало в кармане плаща. Оно будто предвкушало предстоящее рандеву. Трепетал и я.

По мере продвижения к конечной точке маршрута чёрный алмаз начал сиять. На поверхности инопланетного минерала появились золотые витки.

Квартирмейстер и капрал, помогавшие мне одеться в скафандр Раа́бе[26], отпрянули, заметив неестественное свечение.

Я лишь заключил:

– Мы на месте.

Артефакт надлежало иметь при себе. Было бы неловко, если там, на дне, меня без него б не признали. Гофман и Уик водрузили на голову шлем, значительно ограничив поле видимости, и закрепили на нём шланг для подачи воздуха.

Тем временем матросы сбросили лот в воду и замерили глубину:

– Примерно шестьдесят шесть с половиной метров, капитан!

– Не слишком ли? – прошептал десантник, будучи неспособным вообразить себе названное число.

– Сё ращитана! – горделиво пояснил Уик.

Его заверение не произвело на капрала достаточный эффект. Он спросил:

– Вот-вот сядет солнце. Что Вы собираетесь искать в кромешной темноте?

– Кто сказал, что будет темно? – Приглушённый металлом смех показался Гофману неуместным и жутким. – В любом случае, Вы сами всё увидите. Следите за шлангом. Я дам знак. Когда трубка начнёт часто трястись у цепи, поднимайте якорь обратно.

– Тык тощна, босс, – ответил Уик за себя и капрала.

Он проводил меня вниз, к столпившимся на палубе морякам. Десантник остался на капитанском мостике, неприкаянно блуждая туда-сюда и гадая на кофейной гуще.

Команда лишних вопросов не задавала и просто наблюдала за тем, как я тяжёлым шагом влезаю в шлюпку, а с неё – на подвешенный якорь.

Проворачивать подобные трюки, будучи закованным в нормобарическую броню, оказалось в разы труднее, чем я думал. Каждое движение требовало немалых усилий. Но чего ни сделаешь ради исторической справедливости в перспективе.

Взобравшись на якорь, слабо покачивавшийся из стороны в сторону при лёгком дрейфе «Бусаноо», я вцепился руками в веретено, а ногами встал на один из его рогов. Квартирмейстеру был отдан приказ:

– Опускай!

С десяток секунд – и цепь, сползая с блока, медленно потянула меня вниз, в толщу океанских вод. Тренд с плеском пробил синюю гладь Селиндора, уволакивая вслед за якорем на самое дно. Скорость перемещения была минимальна, хотя я всё равно чуть не свалился и не сорвал шланг с фиксаторов.

Жара в скафандре пошла на спад. Перед иллюминатором проносились студенистые пузыри выдыхаемого воздуха, плывущие вверх, к лучам заката. Тёплый свет далёкой звезды истончался. Мгновения же – наоборот, утолщались. Две минуты погружения, судя по ощущениям, вылились в два часа.

Подо мной сгущалась тьма. Обитаемая, спешу заметить.

У меня были кое-какие соображения насчёт того, что ждёт внизу. Но зачастую действительность расходится с ожиданиями. Так и на этот раз.

Тренд вот-вот должен был удариться об иловое дно. А рог – проборонить почву и наконец застрять в песке. Я заблаговременно спрыгнул с якоря и тяжело опустился на твёрдую поверхность, поднимая песчаные клубы.

Корабль встал в ожидании капитана. Сам он должен был идти.