Омела и меч

— Пусть себе, — сказал он. — У моих солдат в последнее время жизнь была скучная, они жаждут немного поразвлечься… Прекрати, — бросил он рабу, который опустил плеть. — Без сомнения, королева усвоила урок. Убрать ее с дороги и обыскать дворец — начните вот с этого сундука.

Пока Кат говорил, Квинт неожиданно поймал взгляд запомнившейся ему девушки. Она пыталась укрыться за ткацкие станки, и на нее надвигался коренастый солдат-франк.

Квинт одним прыжком оказался рядом с франком и свалил его на пол.

— Сюда, быстрее! — крикнул он девушке, но та только смотрела на него в немом ужасе, и он подхватил ее и вынес через дверь, что вела в боковой двор. Глотнув холодного воздуха, она принялась отчаянно сопротивляться, вцепившись ему в лицо и силясь выцарапать глаза.

— Нет! — воскликнул Квинт. — Я не причиню тебе вреда. — Он не осмеливался отпустить ее, потому что франк прогромыхал во двор вслед за ними. — Дурочка! — сердито произнес он, пока бежал с ней через двор. — Я пытаюсь тебе помочь!

Она плохо понимала его слова, но уловила их смысл. Затихла, что-то неожиданно прошептала и указала на круглое строение на высоких столбах. Это был амбар, и Квинт понял, что она имеет в виду. Он втолкнул ее туда через закрытую дверь, вскарабкался сам и втянул за собой приставную лестницу, а подоспевший франк внизу бешено ругался.

— Бесполезно, мой друг, — сказал Квинт, издевательски глядя на него, — тебе сюда не залезть. Ступай отсюда побыстрее.

Франк взглянул на обнаженный меч Квинта, готовый к бою, на холодные, пристальные глаза молодого римлянина, пожал плечами и пошел прочь.

Квинт опустил меч и заглянул в амбар. Девушка лежала, сжавшись, на груде зерна и всхлипывала. Он сел рядом и осторожно погладил ее по плечу.

— Думаю, тебе лучше оставаться здесь, пока я не найду какой-нибудь способ увести тебя подальше от… от того, что происходит во дворце.

Девушка немного знала латынь, и на сей раз поняла, что он сказал. Она вздрогнула, прикрыла лицо руками, и что-то прошептала на родном языке. Затем медленно перевела.

— Ненавижу тебя, римлянин, — процедила она сквозь зубы. — И буду ненавидеть до смерти.

— Понимаю, — сказал Квинт. — И не виню тебя. Но ты не должна думать, что все римляне такие.

Она вскинула голову и уставилась на него огромными серыми глазами.

— Римляне — звери… как волки… предают, грабят… и ты тоже.

— Я так не считаю, — мягко произнес Квинт, — но это не важно. Кстати, как тебя зовут?

Она перестала плакать и уже спокойно взглянула на него во тьме амбара. Он заметил, что несмотря на свой страх, эта хрупкая на вид девушка сохраняет удивительное самообладание. Затем она произнесла кельтское имя.

— Регана? — с трудом попытался повторить он. — Это твое имя?

— Да, — ответила она. — Я приемная дочь королевы Боадицеи. Мои родители умерли. Она была мне матерью. Никогда я не забуду того, что вы сегодня с ней сделали… и с моими назваными сестрами принцессами.

Квинт ничего не ответил. Импульсивно он протянул руку и коснулся пушистых, растрепанных волос, падавших ей на спину. Она отпрянула, будто он ее ударил и вскинула руки, изготовившись к защите.

— Послушайте, Регана, — холодно сказал Квинт, скрестив руки на груди, — я не хочу тебе зла. Ты не должна меня бояться. А теперь — куда мне тебя отвести, чтоб ты была в безопасности? Думай!

Она постепенно расслабилась, сидя на груде зерна, и, полуприкрыв глаза, изучала его из-под густых ресниц. Его шлем был украшен красным плюмажем, и в полутьме поблескивал выгравированный орел — ненавистный римский знак. Но лицо под шлемом — правильное, обветренное, и спокойные темные глаза были привлекательны.

Взгляд ее смягчился, она собралась что-то сказать, когда снаружи раздался долгий, всхлипывающий вопль, отчаянная мольба к кельтским богам о помощи, и взрыв пьяного хохота.

Она побелела, страх вернулся на ее лицо. Ее затрясло, хоть она и пыталась совладать с собой.

— Я должна пойти к Боадицее… должна помочь…

— Нет! Если ты вернешься, я, конечно, не смогу защитить тебя против всего этого отребья. Но и оставаться здесь нам больше нельзя. Ты должна знать какой-нибудь дом в городе, где ты сможешь спрятаться. Бедный дом, — мрачно добавил он, — куда Кат не озаботится заглянуть.

Ее дыхание замедлилось, и она склонила голову, признав, что он прав.

— Пендок, — прошептала она через миг. — Гончар, он всегда защищал меня. Его хижина — ниже по реке.

Квинт кивнул, и толкнув дверь амбара, осторожно осмотрелся по сторонам. Никого не было видно, кроме трех рабов Ката, которые, сидя на корточках, бранились из-за пригоршни присвоенных ими иценских монет. Квинт не воспользовался приставной лестницей. Он спрыгнул вниз и протянул руки Регане.

— Я тебя понесу, — он говорил очень отчетливо, чтобы она поняла. — Ты должна лежать у меня на плече и притвориться, что ты без сознания.