Омерта десантника

Сказано это было весьма категорично неким полковником медицинской службы. Здесь же присутствовали еще пара штабных полковников и совершенно неизвестные Сафронову личности без каких бы то ни было знаков различия.

– Я никого не просил об этом, – отозвался подполковник. – Мое состояние вполне удовлетворительное.

– Вы на грани тяжелого нервного срыва. Говорю вам как опытный специалист.

Специалист видел Сафронова первый раз в жизни и всего каких-то пару минут.

– Понимайте это как приказ, – жестко произнес медицинский полковник и добавил, уже более мягким тоном: – Это делается для вашего же блага, Роберт Сергеевич. Медицине видней, уж поверьте.

Пришлось поверить. Приказ есть приказ. Таким образом, Сафронов оказался в закрытом санатории министерства обороны, который в день приезда подполковника был взят под усиленную охрану. Это было вызвано некоей оперативной необходимостью, в подробности которой отдыхающих посвящать не стали. Сафронов каждый день проходил медосмотр, имел беседу с психологом. Когда плавал в бассейне или занимался в тренажерном зале, то заметил, что за ним ненавязчиво наблюдают не только медсестра, но и кто-нибудь из офицеров медицинской службы. Периодически во всем санатории отключалась мобильная связь, а обычных телефонов было всего три, и они находились в кабинете главврача, дежурной медсестры и начальника спортзала. Так продолжалось три дня. Сафронов понял, что попал под тотальный контроль и просто так покинуть санаторий он теперь не сможет. А ведь за эти самые злосчастные две недели Лорд и Шубин окончательно заметут следы и… скорее всего, ликвидируют провалившего «операцию» Парфенова. За разбомбленные и уничтоженные десантниками спецполка ВДВ базы прощения не будет. Первый на очереди Парфенов, потом… нетрудно догадаться кто. А он, подполковник Сафронов, плещется в бассейне, шутит с медсестрами и хорошенькими горничными. Связаться бы с Бондаревым или Павлом Яковлевичем. На третий день пребывания мобильная связь не работала целые сутки. «Они ведь не дураки, – думал о шубинской компании Сафронов. – Наверняка уверены, что я попытаюсь покинуть санаторий. Им это не нужно, ой как не нужно, поэтому они попытаются удержать меня здесь любым образом. Скорее всего, кого-нибудь подошлют…» И подполковник не ошибся. К вечеру третьего дня в дверь его комнаты послышался короткий мелодичный звонок.

– Ты?! – с немалым удивлением проговорил Сафронов, отворив дверь.

– Во-первых, здравствуй, – произнесла, переступив порог, нежданная гостья. – А во-вторых… сам догадайся, что гвардейцы-десантники делают во-вторых.

– Здравствуй, Ира, – проговорил Сафронов, отступив в комнату, стараясь при этом взять себя в руки и ничем не выдать охватившего его волнения. – Чем обязан твоему визиту?

– Сафронов, ты неисправим! – отозвалась бывшая жена. – Я просто захотела тебя увидеть. Можешь такое себе представить?!

– Если честно, то с трудом, – ответил со сдержанной вежливостью подполковник.

– Могу уехать, – как ни в чем не бывало вскинула тоненькие, красиво очерченные брови Ирочка.

– Нет, что ты, – улыбнувшись, проговорил Сафронов и наконец обнял женщину за плечи.

Ирочка почти не изменилась. Ни лишних морщинок, ни прочего лишнего. Даже прическа из темно-русых, не тронутых краской волос осталась прежней… Она оказалась здесь и сейчас. И случайностью это быть не могло.

К сожалению…

– Как ты меня здесь разыскала? – спросил Сафронов, как только Ирочка освоилась в его номере и переоделась в симпатичный домашний халатик и шлепанцы.

– Ну, если честно… – пожала плечами Ирочка. – Мне позвонил один человек из штаба ВДВ. Он сказал, что… Одним словом, тебе сейчас необходим друг. Только не подумай, что я приехала по приказу… Просто мне необходимо то же самое.

– Стало быть, по велению сердца? – осведомился подполковник.

– Ой, какое занудство, Сафронов, – по-театральному схватилась за виски Ирочка. – Ты совсем одичал, а ведь раньше дурацких вопросов не задавал! По ве-ле-ни-ю серд-ца! – демонстративно растягивая слова, закончила Ирочка.

«Они использовали Ирочку "втемную", – мысленно размышлял Сафронов. – Хорошо хоть так. По велению сердца, стало быть… Хотелось бы верить». Сафронов сам не заметил, как Ирочка оказалась в его объятиях.

– Ну, Сафронов, – проговорила Ирочка, зная, что он предпочитает, когда его называют по фамилии, и тут же произнесла главный вопрос: – Забыто?

– Забыто, – совершенно неожиданно для самого себя ответил Сафронов.