Омикрон

Шевцов никогда не задумывался над этим специально, не пытался разобрать на составляющие собственную душу — он просто жил, порой не отдавая себе отчета, почему идет путем наибольшего сопротивления там, где обстоятельства часто предлагали более простой и жестокий выход.

— Опусти пистолет, Дункан.

— Будешь меня учить? — На обтянутом кожей лице не дрогнул ни один мускул, словно оно и вправду утратило всякую мимику.

— Я тебе не враг.

Дункан не опустил оружия.

— Слова ничего не значат. Они — всего лишь колебания воздуха. Ты не друг и не враг. Ты — такая же проблема, как этот. — Дункан даже не повел взглядом в сторону бездыханного тела, но и так было ясно, о ком он говорит.

— Кто ты? — спросил Семен. Дункан продолжал целить ему в лоб.

— Ты не поймешь, Шевцов.

— Но ведь я могу догадаться, — криво усмехнулся Семен. — Знать и понимать — это не одно и то же.

— Ты обо всей этой бессмыслице, что гнездится в голове? — спокойно уточнил Дункан. — Мне она не мешает совершать правильные поступки. Например, устранять проблемы.

В этот момент на втором этаже здания прогрохотали чьи-то шаги, и почти одновременно с ними вдруг затрещала задняя дверь, поддаваясь напору ударившего в нее плеча.

Дункан резко обернулся, нажимая на сенсор огня, и «Стайгер» выплюнул короткую очередь, наискось прошив хлипкую пластиковую дверь.

На улице раздался глухой звук упавшего тела, а на втором этаже внезапно послышалось невнятное ругательство, и со стороны лестничного марша вдруг щедро, неэкономно ударил двенадцатый импульс…

От плотного, нервного, полуприцельного огня Дункана не смогла спасти даже продемонстрированная им фантастическая реакция. Она скорее помешала ему — человек, стрелявший в узкий проем, был зол и напуган, он не придерживался логики, и потому титановые шарики хлестнули веером, превращая в пластиковую щепу все, что попадалось на их пути…

Шевцов рухнул на пол, спасаясь от бесноватого огня.

Он слышал неправдоподобно звонкие удары, резко диссонировавшие со звуком прошибаемого навылет полимерного материала, но истинную причину этого звука понял лишь в тот миг, когда магазин импульсной винтовки опустел и наверху послышался характерный щелчок, сопровождаемый глухим стуком отлетевшей в сторону обоймы.

Перевернутый стол щерился иззубренными дырами, в воздухе витал знакомый приторно-горький запах… Так воняет перегретый кремний, когда в компьютерном терминале вдруг отказывает система охлаждения процессоров…

Шевцов рискнул приподнять голову и увидел Дункана, который, с трудом удерживая равновесие, стрелял в проем ведущего на второй этаж лестничного марша.

Наверху раздался болезненный вскрик, который тут же перешел в короткий звериный вой, и…

Внезапно наступила жуткая тишь…

Тело Дункана еще пыталось удержать равновесие, но это были тщетные потуги. Его голову и грудь покрывали рваные дыры, левая рука, перебитая в локтевом суставе, неестественно изломилась, из-под одежды на пол капала какая-то жидкость, совершенно непохожая на кровь.

Шевцов не предполагал такой правды…

Для него вид Дункана явился шоком, особенно когда тот в последнем усилии повернул голову.

Содранная кожа висела бескровными лоскутами, из левой глазницы сочился едкий дымок.

— Ты… Неустраненная… проблема…

Произнеся эти слова, Дункан внезапно повалился на бок, будто опрокинутый манекен.

* * *

Было страшно…

Семен давно не испытывал подобного чувства в таком конкретном, чистом виде. Он сам сказал Дункану, что знать и понимать — это не одно и то же. Его догадка относительно внутреннего мира бывшего работодателя оказалась абсолютно верной, но до последнего рокового мгновения Шевцов не предполагал, что на самом деле кроется за равнодушными, расчетливыми действиями Дункана.

Машина, скопировавшая память личности, но не усвоившая полученной информации.

Семен судорожно сглотнул.

Сейчас незыблемый постулат о том, что все в мире имеет свое логическое объяснение, причинно-следственную связь, на миг утратил ясность аксиомы.

Он подумал о Кейтлин, вспомнив, как вела себя она.

Холод в груди разрастался, он леденил не только душу, но и разум, трансформируя чувства, стирая эмоции, подменяя работу мысли простыми рефлексами.

Этому должно быть объяснение… Неужели она знала, кем на самом деле является Дункан?!..

Шевцов заставил себя сделать шаг к опрокинутому набок, изуродованному телу… или корпусу?

Сизый дымок все еще сочился из выбитой глазницы. Точечная линза цифровой видеокамеры была разбита, в глубине виднелись раздробленные пулей микрочипы.

Наверху опять раздались шаги, но теперь они принадлежали другому человеку, поступь была легче, стремительнее.

— Что здесь, Фрайг раздери, происходит? — Испуганный голос показался Семену знакомым, а спустя мгновение он увидел бледного, растрепанного Генри, который спускался по лестнице походкой сомнамбулы. Он был напуган до полной потери ориентации и не пытался этого скрыть.

Семен испытал облегчение, когда увидел его.