Omniphobia (СИ)

Автомат прошил грудь англичанина насквозь, но пули не летели дальше – они рассыпались пеплом, как и плоть Инглиша. Когда шум стих, Джейк ещё мгновение стоял неподвижно, широко расставив руки в стороны и подставив грудь в попытке защитить меня. А затем он начал заваливаться назад.

Тело моего единственного друга падало в трясину, испещрённое огромными следами от пуль, и он вновь напомнил мне изувеченную книгу. Я не успел ничего предпринять, не успел понять, что произошло, а чёрная и грязная трясина уже вовсю жадно засасывала Джейка внутрь. Через мгновение на поверхности оставалось только его бледное, ничего не выражающее лицо с закрытыми глазами, похожее на восковую посмертную маску. А потом и оно скрылось под толщей грязи.

Я, казалось, не дышал, отказываясь признавать то, что видел. Сквозь шум в ушах и стук своего собственного сердца, я услышал громкий щелчок - в меня вновь был направлен ствол оружия.

Я следующий.

БЕЖАТЬ!

Прежде, чем я что-то успел сообразить, моё тело вскочило на ноги и бросилось прочь. В охваченном паникой сознании сияли красным и белым огромные буквы – БЕЖАТЬ. Бежать и не оглядываться. Бежать прочь от нёсшихся мне вдогонку выстрелов, всё время меняя направление, чтобы пули меня не достали. Потому что нет другого способа выжить.

Бежать прочь.

Бежать быстрее, чем когда-либо в жизни!

Я переставлял ноги, не чувствуя ничего – просто нёсся по болоту, чудом не проваливаясь в трясину. Ветер свистел в ушах, я не знал, что происходит с моим телом, вышедшим из-под контроля. Мне казалось, что этот огромный амбал идёт за мной. Что он дышит мне в затылок и вот-вот выстрелит на поражение, погружая и меня в эту вязкую почву под моими ногами. Всё тело горело огнём, а сердце колотилось где-то в висках громкими, оглушающими барабанами, заглушая даже обрывки мыслей. Я не видел перед собой ничего – одна картина резко сменялась другой, мелькали какие-то очертания камней и кочек, редких деревьев. Всё смешивалось в один серо-зелёно-чёрный рисунок, а я бежал, не зная, как остановиться. Бежал, обгоняя собственное дыхание.

Как спасение, прямо у меня под ногами возник какой-то полугнилой корень, о который я зацепился ногой и рухнул лицом в грязь, еле успев подставить руки, чтобы смягчить падение. Холодная земля остудила моё лицо, я приподнялся на руках и глубоко вдохнул. Воздух прошёлся по горлу будто наждачкой. Я закашлялся и не смог остановить накативший приступ. Кашель был сухой и колючий, всё тело содрогалось от него, и, казалось, ещё немного, и я выкашляю наружу своё бешено колотящееся сердце. Мысли были перепутаны и не хотели выстраиваться в ряд, как раньше.

Только когда нестерпимый кашель унялся, и я смог нормально вдохнуть, чудом избегая гипервентиляции, я, наконец, осознал, что случилось.

Джейк. Призрак, которого я посчитал обманщиком, кого принял за своего главного врага. Которого подло предал и почти убил, и который простил мне то, что нельзя прощать… Он защитил меня. Подставился под пули, чтобы я смог ещё немного сражаться. Инглиш мог смело оставить меня одного после того, что я сделал, но он пожертвовал собой, чтобы спасти мою никчёмную шкуру. Я повернулся и рухнул на спину, уставившись в низкие тучи и куски грязного, бесцветного неба.

Сердце всё так же колотилось в груди, я не мог восстановить дыхание, но я не чувствовал ничего, кроме ненависти к самому себе. К тому, каким я был идиотом. С самого начала – с самой нашей первой встречи. Как я не понимал, что меня контролируют. Я был сам на себя не похож – слишком мягкий, слишком инертный. Никакой. Безвольная марионетка в руках Твари, которая даже не отслеживала, что ею управляют. Вот почему я тормозил и не действовал. Почему отказывался слушать то, что мне говорили. Не потому, что они все были не правы, отнюдь. И Джейк, и Рокси, и Дейв – они все были бесконечно правы. Они пытались помочь мне. А я их подвёл.

Я лежал, ощущая лишь всепоглощающую пустоту в груди, и анализировал каждое своё действие, каждую свою мысль. Чётко прослеживал, где именно Тварь не давала пробиться наружу сомнениям, где она хватала моё сознание за хвост и вертела им как хотела, не позволяя тревоге и здравому смыслу взять верх. Какой же ты, Дирк Страйдер, идиот.