Омская зима

РАЗДУМЬЕ О РОДИНЕ

Выносит тихая
Полночная дорога
На холм большой
В густую синеву,
И я сажусь,
Чтоб отдохнуть немного,
В глубокую
И нежную траву.
И слышно мне,
Как на лесных рябинах
Росой полощут горло соловьи
И начинают
В честь своих любимых
Лирические,
Звонкие бои…
И слышно мне,
Как в понизовье где-то
Проходит осыпь
Яблочных плодов,
Как будто бьет
В тугую грудь планеты
Крутой волною
Океан садов…
Земля моя!
Дивлюсь твоим истокам,
Преодолевшим
Тысячи скорбей
От старины,
Былинной и далекой,
До жуткой были
Памяти моей.
Какие смерчи
Жгли твои отавы,
И смерть
Суровый предъявляла счет,
Но в рост великий
Выгоняешь травы
И наделяешь
Мужеством народ!
И памятуя
Боли лихолетья,
Не помнишь ты,
Сердечная,
О зле…
Россия, Русь,
Цвети тысячелетья
И радуй
Всех живущих на земле!

* * *

В дальних далях голубой земли
(В гавани иль на морском приволье)
Флотские увижу корабли —
Сердце вздрогнет в радости и боли.

Как они изящны и легки,
Как глядятся на небесном фоне,
Как прекрасны в форме моряки —
В самой лучшей на планете форме!

Вот идут матросы:
К стати — стать,
Мужественны и русоволосы,
На себе пришлось мне испытать
Нежность и любовь людей к матросам.

Моряки — особенный народ,
Зубы стиснут,
Но не скажут: «Тяжко!»,
Потому и каждый сердцем льнет
К монолитной на груди тельняшке.

Не стыжусь с восторгом говорить
При любом стечении народа.
Потому что мне пришлось носить
Бескозырку все четыре года.

А уж что пришлось нам пережить
В тех широтах,
Тайн и горя полных,
Лучше мне с друзьями говорить
Иль смолчать —
Они-то это помнят!..

Годы службы далеко вдали.
Я — другой.
И все же поневоле,
Флотские увидя корабли,
Сердце вздрогнет в радости и боли.

И припомнишь столько раз на дню
Об опасной,
Но прекрасной жизни…
Эту память я в себе храню,
Словно уважение к Отчизне.

* * *

Перевожу поэтов Палестины
И чувствую бессилие свое,
Чтоб воссоздать
                        бейрутские картины:
Разруху…
Мор…
На трупах воронье…

Сажусь писать,
                       но предо мной маячит,
Блокнот вполне реально заслоня,
Уставший плакать
Обожженный мальчик,
Похожий детством горьким
На меня.

Постой, малыш,
                        не порывайся к маме!
Ей приказала голубая смерть
Бессмертными и чистыми глазами
В родное небо без конца смотреть.

Постой, малыш!
Не выходи к дороге!
Ты видишь ноги в жестких сапогах.
Они уже перешагнули многих,
И ты для них —
Ничтожество и прах.

Скорей назад!
Скорей, мой черноглазый!
Летит снаряд…
Взрывается…
Ложись!..
Не в жизни —
Так в стихотворении
Обязан
Спасти тебя.
Так мне спасали жизнь.

Перевожу поэтов Палестины,
Ни сердцем, ни умом не устаю,
Как будто детства
горькие картины
Из пепла наяву воссоздаю.

РОДНОЙ ЯЗЫК

От Орска до Домбаровки сто верст.
В московском понимании — немного.
Но пятый час сентябрьская дорога
Ведет со степью скучный хоровод.
В автобусе и толкотня и шум.
И странно мне,
                       как буднично казашка
Развязывает узел
                           и рубашку
Меняет озорному малышу.
И тут же,
              не смущаясь толкотни,
Обнял Ромео местную Джульетту…
И неоткуда красок взять поэту,
Чтоб описать, как счастливы они!
В одном автобусе такая смесь племен:
Потомок Фридриха
                             потомком Тэмуджина,
Дочь тюрка
                  рядом с дочкой армянина,
Чей род в преданьях помнит Вавилон.
Здесь на двухместном —
                                     трое —
                                                по душе
Приятелей.
                 И кажется, по росту.
Один потомок ссыльных малороссов,
А двое — внуки красных латышей.
И если так уж бдительно считать,
Во мне самом,
                     коль честно разобраться,
Часть крови греческой
                                   и часть казацкой,
Две части — русской — подарила мать.
Но все мы изъясняемся легко
На языке одном,
                         собравшись вместе.
И стал нам
                 русский
                              кровным языком,
Стал языком доверия и чести.
Наверно, к каждому
                               приходит в жизни
                                                           миг,
Разъединенные соединивший звенья:
Я понял роль твою,
                             родной язык,
Твое великое предназначенье!
Язык наук
                и вольного труда,
Язык страны, достойной уваженья,
Других не унижавший никогда,
Язык сближенья
И язык общенья!