Омский горячий твой

И мама моя наконец-то успокоится. Потом мы разведемся, а я больше не женюсь под предлогом: были, пробовали.

После столь эмоционального вечера я почувствовал усталость.

– Раздевайся, дорогая! – поторопил я Алену.

Алена продолжала стоять на месте, как вкопанная. Боится лечь со мной? Правильно делает.  Я протянул руку и выключил свет, чтобы подавить ее стеснение. Не двигается все равно.

– Мать твою! – процедил я сквозь зубы. – Да сколько можно меня злить?

Я схватил ее ночнушку за ворот и легко разорвал пополам. Затем стянул с себя трусы.

Алена стояла в полутьме, стыдливо прижимая руки к груди.

– Пошла! – я грубо толкнул ее к кровати.

Она  послушно забралась под одеяло. Я лег рядом, заключив ее нежное тело в объятия. Моя рука наконец-то могла трогать ее грудь беспрепятственно. Отличные сиськи! Просто шикарные! Мой член упирался в ее голую попку. Да разве я усну?

– Поцелуемся? – облизнув ее шею, предложил я.

– Нет, – как отрезала Алена. – Ненавижу тебя, Глеб!

Она положила свою руку поверх моей и крепче прижалась ко мне. Ее действия шли в разрез с ее словами. Когда неприятно, так не прижимаются!  Моя сладкая девочка! Я зарылся носом в ее ягодные волосы и задремал. Провалился в сон,  не смотря на то, что мой член не сомкнул свой глаз до самого рассвета. Всю ночь меня будил!

27. Глеб

Я проснулся рано, еще в темноте. От осознания того, что Алена рядом, я почувствовал радость, и сладкая нега залила все мое измученное тело до последней клеточки. Глеб Николаевич Малиновский совершил огромный шаг на пути к своей заветной цели. Так шагнул, что чуть яйца не раздавил, садясь на шпагат.

Я  пошарил лапой по постели, но не нашел своей невесты. Что за хрень? Я вскочил в полутьме с кровати. Ее действительно не было.

Я нашел свой мобильник и позвонил ей. Трубку не взяла. Написал сообщение:

«Ты где?» – «Мать твою» и прочие матерки я оставил при себе.

Алена ответила не сразу, а примерно через полчаса. Мне эти полчаса вечностью показались. Я несколько раз вышел из себя и зашел обратно.

«На работе. Начальник вызвал.»

Никаких извинений и сожалений Я же сказал, что беру ее к себе. Какого хера?

«Я же предложил тебе работу! Зачем ты уехала?»

«Глеб, я не хочу тебя больше видеть. Никогда! Прощай! Оставь меня в покое, извращенец озабоченный! Я напишу на тебя заявление, что ты меня преследуешь! И я не шучу! Я адвоката найму, покруче, чем ты, и твоей карьере будет пиздец! Ты меня уже заколебал!»

Снова здорОво?  Да что ж такое?

Клянусь, я вспомнил все матерные слова, что знал, когда выбирался из тепленькой постельки. Скорее всего, она не целка, вот и швыранула меня. Попыталась швырануть. Запугивать меня вздумала? Хм... Боюсь, боюсь, боюсь! А вдруг, и правда, не шутит? Деньги у нее есть. Вон какие шмотки на ней дорогие. Одни трусы чего стоят! Любовники спонсируют. Не на автомойке же она "намыла".

Вчера я убедился, что Алена не просто меня хочет, а хочет до безумия, так что едва мне не отдалась, поэтому прощаться с горячей и страстной малышкой, НЕВЕСТОЙ СВОЕЙ, я нихрена не собирался. Щас поеду и за ногу ее утащу с этой гребанной автомойки! Неизвестно кому она и что там сейчас моет. У нее таких Глебов на «БМВ» сто штук, поди.

Охуенная, кстати, тема – автомойка. Она специально туда и устроилась, чтобы сразу видеть, есть бабки у мужика или он ниочем. Ну хитрожопая, я же говорил!

Будет мыть теперь только одну тачку – мою! У меня их четыре, правда...    

Стук в дверь окончательно заставил меня прийти в себя.  Еле нашел свои трусы и джинсы.

На пороге стояла Юля. На нее мой голый торс не произвел  абсолютно никакого впечатления. Она смотрела мне прямо в глаза.

– Пойдем завтракать, – сухо сказала она. – У нас сегодня много дел.

Ничего удивительного, через неделю у них свадьба. Я натянул помятую рубаху и спустился вниз. Башка начала болеть. Нехер было лакать вчера коньяк, как не в себя.

Счастливая семейная идиллия в столовой меня добила. Юля облизывала Валеру, вальяжно развалившегося за столом.

– Кисунь, тебе кофе с молоком? – хлопотала она, целуя его в шею.

Я не верил. Не верил, что они еще не трахались. Я плюхнулся на стул перед тарелкой с омлетом, ненавидя их всей душой. Меня тошнило от их милоты. Или это от коньяка?

– Глеб, ты будешь кофе? – спросила Юля и меня.

Я просто кивнул, и Юля оставила нас с Валерой наедине.

– Глеб, ты на свадьбу-то придешь? – спросил  Валера.

Да вы ебанулись что-ли? Мне и так от вашей свадьбы херово, а вы еще предлагаете поучаствовать? Серьезно?

– Когда? – спрашиваю я, вместо: «Пошел ты нахер, Валера».

– Десятого декабря в час дня. Ты уж найди время, я на тебя рассчитываю!

– Ладно, приду, – бурчу я, принимаясь за омлет. – Ну что ты ее трахнул? – шепотом, чтобы не услышала Юля, спрашиваю я. Мне пиздец, как интересно.

– Глеб, ну ты чего? – одергивает меня Валера, так же шёпотом, округляя глаза. – Мы же договорились -  после свадьбы!